Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)
Шрифт:
– Разве? – едко поинтересовался Найджел. – А вот мне ни слова не понятно из того, что вы говорите. При чем тут лук?
– Действительно, при чем, – вздохнул Аллейн. – Давайте поедем домой. Даже полицейским необходим сон.
Но прежде чем лечь спать в ту ночь, Аллейн написал письмо своей любимой.
Гостиница «Герб Джернигэма»
Двадцать девятого ноября.
Моя дорогая Трой!
Какой же у тебя непредсказуемый возлюбленный. Ночной гуляка, который сначала говорит с тобой в субботу в девять вечера, а после полуночи уже в Дорсете рассматривает пианино-убийцу. Будешь ли ты с этим мириться, когда мы поженимся? Скажи, что да. Я на это очень надеюсь. Увидев, что мужа снова нет рядом, ты встряхнешь своими прекрасными темными волосами и скажешь: «Его опять нет. Что ж поделаешь». А потом погрузишься в мысли о картине, которую надо будет написать на следующий день. Моя дорогая, любимая Трой, ты тоже можешь исчезнуть, когда захочешь углубиться в работу. Никогда, никогда, никогда я не буду смотреть на это косо или недовольно. И
Это неприятная и необычная история. Ты прочтешь о ней в газетах намного раньше, чем получишь мое письмо. Но если тебе хочется узнать официальную версию, я прилагаю краткий отчет, написанный официальным и сухим языком, как принято в Скотленд-Ярде. Фокс и я уже пришли к определенному выводу, но пока не раскрываем всех карт, надеясь найти побольше улик. Только потом мы произведем арест. Ты однажды сказала мне, что твой собственный метод расследования основывался бы на исследовании характера. Это очень верный способ. Особенно если развито чутье. Итак, у нас есть для тебя семь персонажей. Что ты о них думаешь?
Первый – эсквайр. Джослин Джернигэм из Пен-Куко, выполняет обязанности главного констебля. Это все очень усложняет. Он краснощекий лысеющий мужчина с постоянным удивлением в выпуклых светлых глазах. Немного напыщенный. По его тону всегда можно понять, с кем он разговаривает: с мужчиной или женщиной. Я думаю, что тебя он бы утомил, а ты бы его напугала. Леди, видишь ли, должны быть веселыми, кокетливыми и обаятельными. Ты же вовсе не кокетлива, правда ведь, дорогая? Они должны дарить мужчине чувство, что они владеют ситуацией. Хотя он отнюдь не глуп и, надо отметить, обладает характером. Полагаю, его кузина Элеонор Прентис пугает его, но он полон семейной гордости и, возможно, считает, что даже наполовину Джернигэм не может ошибаться.
Мисс Элеонор Прентис принадлежит к этому роду только наполовину. Ей сорок девять или пятьдесят лет. Она довольно противная женщина, по моему мнению. Эта дама абсолютно бесцветна, и у нее торчат зубы. Вокруг себя она распространяет флюиды набожности. Беспрестанно, но сдержанно улыбается. Она религиозная фанатичка, влюбленная в пастора. В то утро, когда я разговаривал с ней, она впала в лихорадочное возбуждение от звона колоколов. Она с трудом воспринимала самые простые вопросы, настолько велико было ее желание пойти в церковь. Но я не думаю, что Элеонор Прентис истинно верующая. Бог свидетель, я не психоаналитик, но полагаю, что для специалиста она стала бы ценным пациентом. Ее состояние современная психология рассматривает как характерное для женщин ее возраста. Это мнение частично основано на заявлениях Генри Джернигэма и Дины Коупленд, а также на моем личном впечатлении от этой особы.
Генри Джернигэм – молодой человек приятной наружности – темноволосый, сероглазый, с выразительным лицом. Он может быть ироничным и занимательным. Создается впечатление, что во время разговора он говорит то, что пришло ему в голову. Но мне не верится, что такое возможно на самом деле. Очень глубоки пласты нашего мышления, Трой. Так глубоки, что иногда нас пугают собственные мысли. Может, когда-нибудь мы научимся читать мысли друг друга и понимать все без слов. И это покажется нам очень странным, но станет доказательством нашей любви!
Этот молодой Джернигэм влюблен в Дину Коупленд. Почему мы не встретились с тобой, когда я был в его возрасте: мне было двадцать три, а тебе четырнадцать? Помнится, в те дни я увлекался цветущими блондинками. Но, без сомнений, я бы влюбился в тебя. Итак, Генри Джернигэм любит Дину – замечательную, умную девушку, которая стала актрисой. Она тоже обожает мистера Генри.
Доктор Темплетт выглядит очень подозрительно в этой истории. Он мог взять револьвер и зафиксировать его в инструменте. У него есть мотив, и весь свой авторитет он использовал на то, чтобы сменить пианистку. Но он ни на секунду не оставался в одиночестве с момента прибытия в ратушу и до момента убийства. Я уверен, что при обычных обстоятельствах он очень мил. Нет сомнений в том, что он пылает страстью к миссис Селии Росс. Горе тому мужчине, который полюбит женщину, ненасытную в своих желаниях. Она может предать его или опустошить и высосать, как пиявка. Миссис Росс – стройная светловолосая женщина, выглядит настолько сексуально, что, разговаривая с ней, мужчины меняются в лице. И я думаю, что миссис Росс могла сбежать из машины и пробраться через французское окно в кабинет эсквайра, пока Темплетт подавал свою шляпу и пальто дворецкому. Как ты считаешь? Но на вечерний спектакль в ратушу она пришла вместе с доктором.
Пастор Уолтер Коупленд, выпускник Оксфордского университета. В нем есть все то, что требуют фотографы или продюсеры от образа величественного клерикала. Седые волосы, темные брови, профиль святого, как на монете. Очень напоминает иллюстрацию в журнале с подписью «Красивый мужчина». Характер его не столь совершенен, как внешность. У меня его искренность не вызывает сомнений. Должен сказать, что, если кто-то сомневается в его веровании, пастор становится упрямым и даже жестким. Но общее впечатление о нем – это мягкая неопределенность.
Убитая женщина, по-видимому, была заносчивой, истеричной старой девой. Она и мисс Прентис были как положительный и отрицательный полюсы компаса приходского фанатизма с пастором вместо стрелки.
Полночь. Я вчера не спал, поэтому сейчас мне придется тебя покинуть. Трой, а может, нам купить домик в Дорсете? Маленький домик со строгим серым фасадом, не очень живописный, но вознесшийся высоко над миром. Ты смогла бы рисовать изгибы холмов и торжественную смену облаков, бегущих над Дорсетом. Что ты об этом думаешь? Я очень люблю тебя и женюсь на тебе в апреле.
Спокойной ночи,
Аллейн положил ручку и размял затекшие пальцы.
Ему казалось, что он единственный, кто не спит во всей гостинице. Инспектор ощущал тишину деревни, объятой сном. Ветер стих, и Аллейн понял, что дождь кончился. Огонь в камине превратился в тлеющие угли.
Неожиданно старший инспектор вздрогнул от скрипа балок и в этот момент понял,
Окно комнаты выходило на Вейл-роуд. Вдали Аллейн разглядел свет. «Поздно ложатся спать в Пен-Куко», – решил он и открыл окно. Комнату заполнили шум воды, падающей с крыши, и запах мокрой травы и земли. «Возможно, завтра будет хорошая погода», – подумал он и с ощущением счастья на душе лег спать.
Глава 23
Испуганная леди
– Разрешите напомнить вам, господа, – сказал коронер, сурово глядя на мистера Проссера, – что вы не имеете отношения к теориям. Ваша задача заключается в том, чтобы разобраться, как несчастная леди встретила свою смерть. Если вы считаете, что можете это сделать, то должны решить, признаете ли вы это несчастным случаем, самоубийством или убийством. Если вы не можете решить это, то должны сообщить. Теперь я вкратце расскажу, из-за чего наступила смерть. В пятницу днем мальчик, с целью шалости, ставит в пианино изобретенную им мини-ловушку. В какой-то момент до субботнего вечера кто-то вмешался в это изобретение и установил на место игрушки смертельный механизм. Это был «кольт». Вы уже слышали, что этот револьвер принадлежит мистеру Джослину Джернигэму. Он находился в комнате, в которую днем можно войти с улицы. Также все знали, что это оружие лежало в кабинете заряженным. Я уверен, что в субботу у любого была возможность проникнуть в кабинет через французское окно и выкрасть револьвер. Вам дали четкое описание механизма этой смертельной ловушки. Вы осмотрели револьвер. Вам было сказано, что в шесть часов тридцать минут мисс Глэдис Райт пользовалась левой педалью пианино и ничего плохого не случилось. Вы слышали, как она сказала, что начиная с половины седьмого до самого момента катастрофы в ратуше была она сама, ее подружки-помощницы и зрители по мере их прихода. Вам показали фотографии инструмента, как он выглядел в шесть часов тридцать минут. Открытая крышка была задрапирована тканью, которая по бокам закреплялась канцелярскими кнопками. Сверху на полотне, закрывающем крышку, стояли горшки с геранью. Вы понимаете, что еще за пятнадцать минут до убийства все члены труппы и все зрители в зале были уверены, что увертюру сыграет именно мисс Прентис. Отсюда следует, что именно она, а не мисс Кампанула была выбрана в качестве жертвы. Но это не должно влиять на ваше решение, и вас как коллегию присяжных при коронере это не касается. Если вы согласны с тем, что в восемь часов мисс Кампанула нажала на левую педаль и была убита зарядом из автоматического револьвера, а также с тем, что кто-то закрепил оружие внутри пианино с преступным умыслом, и если вы считаете, что нет прямого доказательства, указывающего на конкретного человека, что ж, господа, вы можете вынести такое решение.
– Ох, святая простота! – воскликнул Аллейн, когда мистер Проссер и коллегия присяжных заседателей ушли. – Замечательный и экономный коронер! На раз-два они уходят. На три-четыре присяжные опять здесь.
Коллегия на самом деле вернулась с таким видом, будто все омыли лица честностью.
– Слушаю, мистер Проссер?
– Мы все согласились, сэр.
– Да?
– Мы выносим заключение об убийстве, – доложил коронер, словно опасаясь, все ли он правильно понял, – совершенном неизвестным лицом или лицами.
– Спасибо вам. Единственно возможный итог, джентльмены.
– Я бы хотел добавить, – неожиданно сказал самый маленький и тихий человек из коллегии присяжных, – по моему мнению, эти водяные пистолеты должны быть запрещены.
Сразу же после дознания Фокс уехал в Дак-Коттедж. Аллейн уже садился в машину Найджела, когда услышал, что его зовут. Старший инспектор обернулся и столкнулся лицом к лицу с миссис Росс.
– Мистер Аллейн, мне очень неудобно вас беспокоить, но могу ли я прийти и поговорить с вами? Я кое-что вспомнила, и мне кажется, вы должны об этом узнать.
– Конечно, – ответил ей Аллейн. – Сейчас, если вам удобно.
– Вы остановились в отеле «Герб Джернигэма», не так ли? Могу я подойти туда через десять минут?
– Да, конечно. Я еду именно туда.
– Большое спасибо.
Аллейн снял шляпу и сел в машину. Басгейт довез его до гостиницы. Старший инспектор попросил у миссис Пич разрешения использовать на часок заднюю комнату в качестве офиса. А Найджелу было велено удалиться.
– Почему? С кем у вас будет встреча?
– С миссис Росс.
– Почему я не могу присутствовать?
– Потому что, думаю, она будет говорить свободнее, если увидит меня одного.
– Ну, позвольте мне посидеть в соседней комнате с немного приоткрытой дверью.
Аллейн задумчиво посмотрел на него.
– Ну хорошо. Вы можете посидеть там и записать все, что услышите. Это не станет уликой, но может пригодиться. У вас есть с собой фотоаппарат?
– Да.
– Посмотрите, сможете ли вы сфотографировать ее приход. Будьте осторожны и быстрее уходите. Она сейчас будет здесь.
Басгейт успел как раз вовремя. Через пять минут мальчик-служащий объявил, что пришла миссис Росс. С такой внешностью ей стоило бы посещать отель «Ритц», а не простую деревенскую гостиницу.
– Очень любезно с вашей стороны встретиться со мной, – заговорила она. – Как только я об этом вспомнила, то сразу заволновалась. Наверное, было неосмотрительно с моей стороны обратиться к вам вне дворца правосудия? Видимо, вы куда-то торопились?
– Слушать – это моя работа, – ответил Аллейн.
– Можно мне присесть?
– Пожалуйста. Мне кажется, это самый удобный стул.
Миссис Росс села. Во всех ее движениях сквозило кокетство. Она сняла перчатки, безуспешно перерыла всю сумку в поисках сигарет. Затем взяла предложенную собеседником. Старший инспектор продолжал стоять.
– Знаете, – сказала миссис Росс, – вы абсолютно не соответствуете моим представлениям о детективе.
– Вот как?
– Ничуть. Тот большой человек, который ездит вместе с вами, больше похож на представителя Скотленд-Ярда.
– Может, вам лучше пообщаться с инспектором Фоксом?
– Нет. Мне необходимо поговорить именно с вами.
– О чем вы хотели поговорить?
Селия наклонилась вперед. И тут исчезла вся ее ветреность и появился практический интерес. Ее жесты говорили об уверенности в том, что собеседник поймет и с сочувствием отнесется к причине ее визита.
– Вчера, когда вы приходили ко мне, у меня была очень сильная мигрень. Я едва ли могла о чем-то думать. Вы спрашивали меня, выходила ли я из дома в пятницу вечером?