Преодоление игры
Шрифт:
На следующий день по возвращении в Крым против всяких чаяний нам перепал заработок — к нам заселили двух женщин из Кривого Рога. Это было неординарное событие. В конце августа южный берег Крыма значительно пустеет, в санаториях и гостиницах остается достаточно свободных мест, уже подешевевших, так что заработать на аренде квартир частникам совсем не светит. Тем не менее невероятное везение еще раз повторилось: после этих женщин, уже в середине сентября, на морской отдых прибыли молодые супруги из Кишинева, останавливающиеся у нас в прошлом году. Так что весь сентябрь мы были с заработком, непланируемым и случившимся как по волшебству.
Но я немного опережаю события. Неожиданности в те дни шли плотной чередой, и рассказывать о них в последовательном порядке трудно. Вслед за криворожанками к нам приехал Юрин брат с женой — буквально на пару дней, чтобы, преодолев почти две тысячи километров, поесть хорошего винограду и искупаться в море. Заботы о встрече, размещении, развлечении столь исключительных гостей пришлись весьма кстати, ибо невольно оторвали нас от горестных раздумий. Мы вместе с ними много гуляли, загорали на пляже, купались, торговались на базарах, суетились на кухне. Но вот в субботу утром Юра отвез брата на вокзал, а я принялась стирать белье и убирать их комнату. Одним махом с этим было покончено, и только тут мы почувствовали себя по–настоящему осиротевшими, всеми брошенными перед надвигающейся невозможной желтизной осени, холодами, пыльными ветрами: мамы не стало, и даже родственники разъехались по домам, уйдя в свои заботы. Никому до нас не было дела. От неуютного ощущения, казалось, со всех сторон подуло Арктикой и Антарктидой, и надо было любыми путями избавляться от их безжизненности.
— Пойдем на пляж, — предложил Юра, — на улице совсем не ветрено и тепло.
— Сейчас, только вывешу на просушку постиранное.
Место для сушки, устроенное за балконом, мне нравилось — оно хорошо продувалось ветерком, давало быстрый эффект. И веревки, и кронштейны, и прищепки — все новое, добротное, сделанное на совесть, такого удобства у меня давно не было. Да и было ли? Я повесила сначала простую постель, потом махровую простынку и еще какую–то мелочь, возможно, кухонные полотенца или что–то из одежды.
Вернулись с пляжа мы часа через три. Каково же было мое удивление, когда среди высохшего белья я не нашла махровой простынки. На ее месте просто ничего не висело. Я перегнулась через перила и осмотрела нижний балкон — там ничего не было. Юра вышел на улицу и обследовал страшно заросший палисадник, поискал между кустами шиповника и зарослями алычи — тот же результат. Самое обидное, что исчезла простынка, когда–то подаренная мамой, купленная еще в советские времена — добротная, качественная и красивая. Мы ее очень берегли, пользовались в исключительных случаях. Конечно, объяснение этому есть, но мы его не нашли. А то, что приходило на ум, не выдерживало критики. Если бы был ветер, то можно было бы списать потерю простынки на него. Но ветра не было…
Но самый большой шок я испытала, когда включила компьютер и зашла в Сеть. Тут я должна немного отступить от основного рассказа и поговорить о виртуальной жизни.
Регистрируясь на сайтах Интернета, я не называю своего имени и не указываю свои данные, а пользуюсь фейками. Мне понравилось не связывать себя рамками истинного возраста — немало сковывающими взрослого человека. Я предпочитаю создавать виртуальные образы определенного настроения, идеи или деятельности; становиться человеком, которому прощается и эксцентричность высказываний, и простота суждений, и смелая инициатива, и максимализм, и любой уровень невежества, а именно — подростком. Короче, ни узнать меня в Сети, ни вычислить невозможно. Да и кому это надо!
Я сделала такую страницу на сайте «Мой мир» и скоро обросла всеми необходимыми атрибутами — друзьями, баллами на вопросах и ответах, подборкой музыкальных ссылок, и прочим.
И вот в друзьях у меня появился 80-летний ветеран войны из Волгограда. Я вела с ним не очень оживленную, но благожелательную переписку, в основном оставаясь слушателем — он рассказывал о своей жизни и регулярно докладывал о самочувствии. Было начало лета, неустойчивая в смысле погоды пора, и ему нездоровилось. Он то попадал в больницу, то лечился дома. Дела его шли все хуже и хуже, и я видела, куда они клонятся.
Однажды он написал, что накануне не смог ответить на мое письмо, потому что не смог сесть за компьютер, и вот сегодня попросил ответить мне своего внука. Затем он замолчал. Прошло месяца два, но писем от ветерана больше не приходило. Явно по естественной причине, подумала я, и зачем–то убрала его из друзей. Эту страницу, оказавшуюся после этого не интересной мне, я не закрыла и изредка продолжала наведываться туда.
И вот 25 августа я нашла там такое письмо: «Я умер, а ты отказалась от меня. Нехорошо ты поступаешь с друзьями». Поразило меня не само письмо, которое из озорства мог написать внук, а то, что писалось оно 22 августа в 9–00 утра. Это было время предполагаемой смерти мамы. Предполагаемой, ибо в этот день она утром проснулась, вышла на улицу, недолго погуляла, поговорила с соседями, посмотрела вдоль дороги. Затем зашла в дом и прилегла отдохнуть. Было около 8–00, а через два часа Александра пришла позвать маму к завтраку и нашла ее бездыханной.
Кто научил этого человека написать мне такое письмо именно в этот момент? Ответа просто нет.
Через две недели после этого пришло еще одно поражающее известие.
Тут я опять сделаю отступление. Вечером того самого дня, когда Юра увез маму домой, к нам поселилась пожилая пара из Владимира, Оля и Костя, с внуком Кириллом. Костя недомогал и попросился спать отдельно от жены. Поэтому Оле с внуком я выделила двуспальный раздвижной диван, а Костю устроила на диване, где еще утром спала мама. Они пробыли у нас почти месяц и уехали вполне отдохнувшими.
И вот мне позвонила Оля и сообщила, что Костя умер. Вы уже догадались, да? Тот, кто в нашей квартире поселился на мамином месте в день ее отъезда, тоже умер 22 августа, причем в 9–00 утра — практически в одно с нею время.
Мистика, ибо необъяснимо.
Но это еще не все. На мамины сороковины мне опять пришло письмо от «ветерана из Волгограда», с вопросом, помню ли я его. Конечно, я ответила, что помню и даже знаю, кто мне пишет и пусть прекращает эти мистификации. Я действительно вычислила, что писал мне некий лингвист, с которым я познакомилась на сайте, где консультировалась по поводу женской формы фамилии Бар — Диляков. Его ответ оказался очень грамотным и убедительным, это и послужило тому, что я его запомнила. Именно через него меня узнал «ветеран из Волгограда». А скорее всего, сам лингвист и был тем «ветераном из Волгограда» — не одна я пользовалась фейками. Но все равно я не понимаю, что руководило им, когда он отправлялся на мою страницу в дни, связанные с мамиными датами, и писал от имени умершего «ветерана из Волгограда». Кто велел ему это делать? Кто диктовал, когда и что писать? Странные это совпадения, нечеловеческие.
Остается только добавить, что необъяснимые события продолжались еще почти полгода. Так, по возращении домой, в Днепропетровск, в первую зиму после маминого ухода, я имела много исключительно выгодной, а главное — случайно появлявшейся работы. За заработанные деньги мне удалось поправить свое здоровье, обновить зимний гардероб, многое приобрести для крымской квартиры и обеспечить себя лекарствами на целый год.
А ведь мама интересовалась Интернетом и моими друзьями на сайтах, при этом предупреждала: «Чудес не жди, они невозможны. Но странности и совпадения примечай и анализируй.» Вот я и думаю: мама ли подавала мне знаки о том, что есть жизнь после жизни, или это был длинный ряд фантастических и неимоверно коварных совпадений?