Преодолей себя

Ежов Александр Васильевич

— Хороша фрейлейн! Просто красавица! Русская или латышка?

— Немка,— ответил Пауль. — Тут, в Латвии, немцев много, почти в каждом городе проживают. Вот и нашел свою судьбу. Ну-ка, что-нибудь скажи им по-немецки, Анна.

— Да, я немка,— сказала Настя,— чистокровная немка и жалею вас, солдаты.

— Жалеешь? — спросил пожилой.— Почему жалеешь?

— Война проиграна. Вот вы? Как вас звать?

— Вилли Биг,— ответил солдат.

— Дети есть там, в Германии?

— Есть.

— И сколько у вас, Вилли, детей?

— Четверо. Старший погиб на фронте. Две дочери и еще младший сынишка.

Ему десять лет.

— Говоришь, старший погиб? Господи боже мой, погиб! А сколько же ему было лет?

— Восемнадцать.

— Всего восемнадцать? Почти ребенок. Как это нелепо! Погибнуть восемнадцати лет, на чужой земле, ни за что ни про что. Как ты думаешь, Вилли?

Солдат переминался с ноги на ногу, виновато мигал потухшими глазами, хотел что-то сказать, но молчал.

— Что ж молчишь? — спросила Настя. — Ведь правду я говорю. Истинную правду.

— Но ведь война,— возразил солдат,— а раз война — значит, и людей она пожирает, не разбирается, кто такой.

— А кто затеял войну? — не унималась Настя. — Кто ее развязал?

— Известно кто — Гитлер,— ответил за старшего долговязый молодой солдат. — Он начал войну, а мы теперь отдувайся. Думали, победим Россию. Не получилось. Теперь отступаем.

— Вот в том-то и дело,— вмешался в разговор Пауль. — Гитлер развязал войну. А кому нужна эта воина? Кому? Простому рабочему, крестьянину? Им война не нужна. Она нужна богатеям: они наживаются на этой войне. Простой солдат погибает, а фабрикант готовит пушки и бомбы, прибыль загребает, золотой дождь на него сыплется. Разве это справедливо? Что скажешь на это, Вилли?

— Конечно несправедливо,— ответил солдат.— Надоела нам эта война. Но что поделаешь? Бросишь оружие — расстреляют, да еще родственников посадят в концлагерь.

— Не посадят,— сказал Пауль. — Надо только мозгами пошевелить. Удобный момент выбрать.

— Какой же это момент? — спросил долговязый немец. — Что-то я не понимаю, куда ты клонишь, друг. Да и кто ты такой? Откуда явился?

— Пауль Ноглер я. Немецкий солдат. Бывший немецкий солдат.

— Почему бывший? У нас тут бывших нет. Все мы солдаты немецкого рейха, давали

присягу на верность родине,— сказал долговязый немец. — Так что присягу должны

соблюдать. Иначе каюк.

— Не расстреляют,— твердо сказал Пауль. — Надо сдаваться в плен. Война проиграна окончательно.

— А если русские прикончат, когда сдадимся? Так уж лучше воевать.

— Неправду ты говоришь, солдат. Я с той стороны.

— С какой это — с той?

— Я был у русских и скажу вам правду. Чтобы держать вас в страхе, фашисты распространяют лживые утверждения о нечеловеческой жестокости русских солдат. Все это ложь. Гитлеровские бандиты утаили от вас правду. Говоря о жестокости русских, они хотят вызвать у вас сомнения и побудить весь немецкий народ к самоубийству.

— За нашей спиной стоят эсэсовцы. Они имеют приказ стрелять в каждого, кто откажется воевать,— стал возражать долговязый солдат. — Умирать нам не хочется.

— Как тебя звать? — спросил Пауль.

— А зачем тебе это?

— Просто хочу знать.

— Ну что ж, будем знакомы — я Курт Мюклих.

— Ты хочешь жить, Курт?

— Конечно. Кто ж не хочет? Всякий хочет жить.

— А если убьют

тебя, мать будет плакать, отец?

— Отец погиб еще в сорок втором под Сталинградом.

— Вот видишь, у Вилли Бига сын лежит в сырой земле. У тебя — отец. Да и сам можешь погубить себя, как говорят русские, ни за понюшку табаку.

— А что же делать? — спросил солдат.

— Подумай, что делать. Выход один, если хочешь

— Какой же это выход? Может, подскажешь?

— Подскажу. Бросать надо оружие и сдаваться в плен.

— Страшно. Куда пойдешь?

— Я вам укажу путь,— сказал Пауль. — Путь этот самый верный и надежный. Вот листовки вам и пропуска. С этими пропусками вы можете переходить линию фронта и сдаваться в плен. Вас там ждут друзья и соратники, пленные немцы, солдаты и офицеры. Даже сам фельдмаршал Паулюс призывает вас сдаваться русским. Я говорю с вами от имени фронтового комитета «Свободная Германия». Вот берите и читайте.

Пауль начал раздавать солдатам листовки. Некоторые брали с опаской. Это заметила Настя и, чтобы не боялись солдаты, начала их подбадривать:

— Все будет хорошо. Не бойтесь. Мы свои, немцы. Вот видите, не боимся. Через линию фронта перешли. И вы перейдете так же. Только надо удобный момент выбрать. Подходящий, и — туда. Там жизнь. Там спасение.

— Она заметила, как заблестели глаза у Вилли Бига. Да, он хочет жить. Очень хочет! Ведь дома — дети, жена. А путь к ним, к родным, нелегкий, опасный — через огонь и смерть. И самый, может быть, верный путь тот, который подсказывают эти странные немцы, словно бы свалившиеся с Луны. И на самом деле правы они: ведь война проиграна. И зачем их послал Гитлер на эту войну? Для чего? Только для того, чтоб богатели толстосумы, а простые люди умирали на чужой земле. Нет, он, Вилли Биг, понемножку начинает раскрывать глаза и разбираться в событиях, что и как. Война ему не нужна, и умирать он не хочет. И надо как-то выпутываться из дьявольских сетей. А как? Возможно, вот этот немец, сдавшийся в плен русским, правильно говорит. Затем и пришел сюда, чтобы указать путь к спасению. Может быть, это самый верный и безопасный путь.

Так он думал, немецкий солдат Вилли Бит, уже не раз смотревший смерти в глаза и все же оставшийся живым. Он прошел по дорогам войны всем смертям назло, трижды был ранен, валялся в госпиталях, и снова его бросали на передовую, и снова он шел умирать. А для чего ему умирать? Погиб сын, погибли другие молодые парни. А во имя чего они сложили головы, ради каких целей? Чтобы убивать себе подобных, таких же молодых, начинающих только жить. Нет, нет! Он, Вилли Биг, уже по горло сыт этой всепожирающей бойней. Он не хочет больше воевать и подумает, как дальше поступить. Он обязательно подумает.

О чем думает Курт Мюклих, этот верзила? Какие у него мысли в голове? Настя смотрела на него и видела, что он о чем-то задумался. Он тоже не хочет умирать. Ведь такой молодой! У него еще все впереди — целая жизнь! Какое он примет решение? И она спросила:

— Ну как, Курт, хочешь жить?

— Каждый человек хочет жить,— ответил он,— и я в том числе. Второй год на фронте.

— Второй, говоришь? И не погиб?

— Цел пока. Был ранен в руку. Недавно выписался из госпиталя. Теперь опять на фронт.