Прерванная игра
Шрифт:
– Лжешь, негодница!
– не вытерпела Урия.
– Заткнись, старая козявка, - огрызнулась Плова.
– Крепче держись за своего обноска, а то уведу. Пойдет ведь как миленький - поманю пальцем, и на карачках приползет. На кой ляд ему сдались твои мослы? Пойдешь, мой кролик? Верно, ведь пойдешь?
– зазывно улыбнулась Плова несчастному.
Тот было расцвел в ответной улыбке, но вовремя спохватился.
– Не смей оскорблять меня!
– Ох-ох. Оскорбился. А как ночью клялся? Как меня называл? Что про нее говорил? Ну-ка вспомни,
– Прекратите!
– Неожиданный окрик Сколта прервал эту мерзкую сцену. Мы пока еще люди. Не забывайте этого, - произнес он более мягко.
– Да пусть он подавится своими тысячами!
– Плова с внезапной яростью запустила руку за пазуху.
Ее лицо изобразило растерянность. Чека на месте не было. Плова-с подозрением взглянула на Калия. Тот невольно потупился.
– Подлец!
– Плова готова была вцепиться когтями в лицо своего любовника.
Но тот был начеку - вовремя перехватил ее руки.
– Пусти!
– пыталась вырваться Плова.
– Остынь.
– Пусти!
Все же она постепенно успокоилась, остыла, точно Калий убедил ее.
– Жулик. Не смей больше притрагиваться ко мне. Вот у кого твой чек, обернулась она к Ахазу.
– Он ваш племянник, сами с ним и торгуйтесь.
В продолжение всей этой сцены Дьела не сводила глаз с лица Сколта. Казалось, она не слышала, о чем разговаривали и спорили.
Ивоуну запомнился ее взгляд.
Вечером, когда затих грохот бомбежки, все направились в подвал на переговоры. Щекот, который совсем уже приготовился пуститься в обратную дорогу, решил немного повременить. Как знать, вдруг да и выгорит удача. Может быть, наверху поверят Сидору.
Ивоун немного замешкался на лестнице. Когда он входил в каморку, где располагалась рация, переговоры уже начались.
– Не горячись, Сидор,- слышалось из динамика.- Мы тебя отлично понимаем... и сочувствуем. Только ты очень неудачно это придумал. Получается, что у вас там случайно оказалось самое наинужнейшее изобретение века. Переворот в технике и энергетике?
К подобному обороту дела Сидор не приготовился, он совершенно был уверен в успехе.
– Да вы что, не знаете меня?
– горячился он.
– Знаем, - заверил голос из динамика, - и понимаем. Отлично все сознаем. Но лишних ста тысяч ни у кого из нас нет.
– Тут миллиарды!..
– Конечно, конечно, - откровенно уже издевался динамик.
– Один храм чего стоит.
– Тут сотни миллиардов - выход из кризиса!
– горячился пилот. Двигатель, работающий на воде. Расход бензина мизерный-только на первые такты для запуска.
– А потом на чистой воде?
– с издевательским смехом спрашивал динамик.
– Превосходно.
Сидор в ярости готов был разнести рацию.
– Ну погодите, доберусь до вас, - пригрозил он.
Единственным утешением для Ивоуна после этого бурного дня было то, что Щекот пустился в опасный поход не один, а- вместе с Сидором. Того и убеждать не потребовалось,
Глава восьмая
Ивоуну не спалось. Он взобрался на первый ярус. Там было укромное место, где можно отдохнуть, даже уснуть при желании. А утром перед рассветом подняться наверх.
Все же ему хотелось побыть немного наедине с изваянной мадонной, так похожей на Дьелу.
Светила луна. Сегодня она была какая-то ржавая, и звезды тоже пробивались тускло, и свет их казался не обычным голубоватым, а тревожно-красным. Отчего так, Ивоун не знал. Он стоял возле каменных перил и вглядывался в темень. Невдалеке смутно громоздилась гора автомобильного лома. Где-то по ее склону сейчас карабкались Щекот и Сидор. Мысленно Ивоун помолился за них. До рассвета им нужно одолеть опасный участок. Ему даже померещилось какое-то движение на самой макушке. Но сколько он ни вглядывался, ничего больше не различил. Вряд ли Щекот и Сидор станут карабкаться на вершину. Никто ведь не зачтет им этого восхождения. А трудностей у них возникнет, пожалуй, не меньше, чем у прославленных альпинистов, покорявших самые недоступные вершины Земтера.
Ивоун пропустил момент, когда Дьела начала играть на органе. Услышал музыку, когда она исполняла уже вторую часть "Короткой мессы" приглушенную, плавную и певучую, с удивительными переходами.
И снова Ивоуну возомнилось, что он понял музыку, понял, что она говорит. Все люди, каждый из них в отдельности рождаются для великой цели. Но не всякий способен постигнуть, в чем эта цель. Совсем немногие разгадывают смысл и назначение жизни. Одно лишь страдание ведет к цели. Другого пути нет. Гладкие и покойные дороги заводят в тупики... .
Ивоуну почему-то, вообразился де кто-либо из великих мучеников, прошедших тернистый путь страдания, а Щекот при свете ржавой луны, бредущий поверх искореженных автомобилей.
Он не заметил, когда Дьела перестала играть. Музыка продолжала звучать в его душе. Поэтому он вздрогнул от неожиданности, услыхав рядом легкие шаги.
– Ой!
– негромко вскрикнула Дьела, тоже не от испуга, а от внезапности: в темноте она почти наткнулась на Ивоуна.
– Это вы, - произнесла она, и в ее голосе Ивоуну послышалась радость,
– Как сегодня странно светит луна, - сказал он.
– Вот и мне подумалось, - поспешно согласилась она, точно это было самое важное для нее.
– Я всегда боялась лунного света. Он какой-то чужой... обманчивый.
– Те двое бредут сейчас там, - указал Ивоун в сторону смутно чернеющей горы, из-за которой пробивался рассеянный свет из окон высотных зданий новой Пираны.
– Дай бог им удачи.
Она не стала спрашивать, кто эти двое, - догадалась.
– Мне их жаль, они не осознают...