Прерванная история русов. Соединяем разделенные эпохи
Шрифт:
В реконструкции великого гото-германского прошлого большая роль выпала на долю Швеции, поскольку юг Швеции носил название Гёталанда, и эту область по созвучию стали связывать с прародиной древних готов. И маленькая Швеция оказалась в центре внимания широкой западноевропейской общественности того времени. Видения героического прошлого готов как прямых предков королей Швеции нашли горячую поддержку у королевской власти Швеции, благодаря чему данная концепция быстро стала утверждаться в шведской историографии и получила статус официальной истории Швеции. На изображении великих подвигов древних готов стали воспитываться поколения шведов начиная с XVI в. и вплоть до конца XVIII в. Примечательно в этом было то, что в древнешведской истории никакого реального гото-шведского величия не имелось и близко.
Шведское общество уверовало в свое древнее величие полностью. И более того: мысль о том, что предки шведов – это знаменитые готы, корень всей великой германской культуры, крепко ударила в голову шведских историков и писателей того времени и вызвала к жизни историозодчество самых чрезвычайных масштабов. На этой выдуманной истории воспитывался и П. Петрей.
Карта исторических земель Швеции: Гёталанд, Свеаланд, Норрланд и шведская провинция Эстерланд в Финляндии
Согласно историку К. Таркиайнену, Петрей родился в состоятельной и именитой семье (его отец Петрус Бенедиктис был епископом сначала в Вэстеросе, а затем – в Линчёпинге). В 1588 г. отец отдал его в училище при бывшем францисканском монастыре, в конце XVI в. уже вполне очищенное от католицизма. В училище Петрей прошёл хорошую подготовку как латинист, изучал теологию, философию и другие типичные для того времени гуманитарные дисциплины. В 1590 г. он отправился в Марбургский университет, пользовавшийся популярностью у шведских студентов, и прошел там курс математики. Но в это же время у него испортились отношения с семьей, особенно с отцом, который осуждал его за разгульный образ жизни. В конце концов, за буйное и безнравственное поведение, за вечные истории с властями по причине пьянства и неуплаты долгов Петрей был отлучён от семьи и лишён наследства. Пришлось ему рассчитывать только на себя и на свою ловкость в устройстве карьеры.
В конце 1590 г. Петрей начинает службу в канцелярии герцога Карла, будущего шведского короля Карла IX, в качестве мелкого служащего. Есть сведения о том, что в начале 1601 г. Петрей был отправлен в качестве курьера с письмом в Польшу, к королю Сигизмунду. Таркиайнен отмечает, что, имея в виду враждебные отношения между герцогом Карлом и Сигизмундом, подобное поручение следовало рассматривать скорее как наказание, а не как повышение по службе.
Здесь следует напомнить, что после смерти Юхана III, правившего в Швеции в 1568–1592 гг., Сигизмунд наследовал по отцу шведский престол. Но еще при жизни отца в 1587 г. он был избран польским королем после смерти Стефана Батория благодаря своим наследным правам по материнской линии. Швеция, в силу этого, оказалась в династической унии с Польшей, как и Литва. Но Швеция со времен короля Густава Васы (1496–1560) приняла лютеранскую веру, а Сигизмунд был воспитан своей матерью как убежденный католик. История европейских стран XV–XVI вв. давала множество печальных примеров того, как трагически складывалась судьба страны, если туда проникали религиозные распри. Стабильность государства требовала, чтобы верховный правитель и страна имели одну религию, – традиция, которая восходила еще к родовым культам древнейших времен. Тревога за то, что Сигизмунд постарается вернуть Швецию в лоно католической церкви и в стране начнется религиозная война, быстро создала этому королю оппозицию во главе с дядей по отцу – герцогом Карлом. Эта оппозиция добилась свержения Сигизмунда в 1599 г. и поставила у власти герцога Карла. Понятно, что не только политические, но и чисто человеческие отношения между двумя этими монархами были отравлены подозрительностью и духом соперничества.
Шведский король Карл IX
В 1601 г. в ходе выполнения курьерского поручения в Польше следы Петрея теряются. Но очень быстро обнаруживаются в Москве. По замечанию Таркиайнена, совершенно неизвестно, как он туда попал, возможно, он
Царь Борис Годунов
В 1602–1603 гг. в пределах Речи Посполитой объявился самозванец, именовавший себя сыном Ивана Грозного – царевичем Дмитрием, счастливо спасшимся от смерти. Обращает на себя внимание тот факт, что в первые годы Смуты и самозванщины правящие круги Швеции и король Карл IX сохраняли нейтральное отношение к событиям в Русском государстве. Объясняется это очень просто. Во время борьбы за шведский трон между Карлом и Сигизмундом все симпатии царя Бориса Годунова были на стороне Карла, поскольку объединение в руках Сигизмунда польской и шведской корон имело бы негативные последствия для Русского государства.
Поэтому когда в Польше появился Лжедмитрий I и многие усматривали причастность Сигизмунда к этому явлению, то Карл IX стал объективным союзником царя Бориса: вражда между Борисом и Сигизмундом была лучшей порукой Карлу IX в том, что союз между Польшей и Русским государством будет невозможен. Но внезапная кончина Бориса Годунова в 1605 г., въезд Лжедмитрия I в Москву летом того же года, коронация его как русского царя, а затем убийство его взбунтовавшимися москвичами через год, в мае 1606 г., вскоре после его венчания с Мариной Мнишек, последовавшее вслед за этим воцарение Василия Шуйского на московском престоле (правил в 1606–1610 гг.) и почти одновременное появление Лжедмитрия II – все эти события вывели на историческую сцену новых лиц и побудили остальных участников переориентироваться в новых условиях и предпринять действия в соответствии с обстановкой.
Царь и великий князь Василий Иоаннович Шуйский. Копия из «Титулярника» XVII века
Еще при жизни Лжедмитрия I группа московских бояр во главе с Василием Шуйским выступила инициаторами дипломатической игры сразу в двух направлениях, пытаясь вовлечь в нее как Сигизмунда, так и Карла и благодаря этому освободить себе руки для борьбы с самозванцем, который на тот момент оценивался как самая грозная опасность для существования Русского государства. И тут-то на сцене опять появляется П. Петрей. У историка Р.Г. Скрынникова находим следующий рассказ:
«Вдова Грозного (Марфа Нагая. – Л.Г.) помогла заговорщикам установить контакт с польским двором. Польский гетман Жолкевский сообщил в своих записках, что Марфа Нагая через некоего шведа подала королю весть о самозванстве царя. Можно установить имя шведа, использовавшего поручение Марфы и ее единомышленников. Им был Петр Петрей. Бояре выбрали его потому, что Петрей был лично известен Сигизмунду III и к тому же находился на царской службе в Москве. При свидании с Сигизмундом Петрей заявил, что Лжедмитрий “не тот, за кого себя выдает”, и привел факты, доказывавшие самозванство царя… Петрей имел свидание с Сигизмундом III в первых числах декабря 1605 г.».
Здесь хотелось бы обратить внимание читателя на то, что в существующей по данной теме литературе, как представляется, не получила должной оценки тема дипломатической тактики, использовавшейся в тех запутанных событиях. Хотя всем понятно, что дезинформация, блеф, двойная игра и прочие дипломатические комбинации не являются изобретениями нашего времени, однако старина (особенно старина Московского государства) обычно представляется чем-то более непритязательным и упрощенным. Ниже я попробую показать развитие событий в ракурсе именно дипломатической игры, которая велась в Смутное время всеми его участниками и в которой политические деятели Русского государства должны были проявлять много изворотливости и гибкости, чтобы выбраться из той адской ситуации, в которой оказалась страна.