Преследование праведного грешника

Джордж Элизабет

Сент-Джеймс был не слишком привлекательным мужчиной. Тот смеющийся игрок в крикет, запечатленный на фотографии, давно превратился в инвалида с ногой, скованной протезом, затрудняющим его движения. Несомненным украшением его внешности служили волосы — он всегда носил их слишком длинными, испытывая глубочайшее равнодушие к веяниям моды, — и глаза, то серые, то голубые в зависимости от одежды, которая, впрочем, не поддавалась описанию. Когда Барбара вошла в лабораторию, Сент-Джеймс оторвался от микроскопа. Улыбка смягчила угловатые черты его лица.

— Привет, Барбара.

Он поднялся со стула и направился к Барбаре, крикнув по пути жене, что их навестила Хейверс. В дальнем конце лаборатории тут же распахнулась дверь. Жена Сент-Джеймса, одетая в обрезанные голубые джинсы и оливковую футболку, появилась на фоне ряда увеличенных фотографий, которые сушились на веревке, протянутой по всей длине темной комнаты, и роняли на застеленный резиновым покрытием пол водяные капли.

Барбара отметила, что Дебора выглядит прекрасно. Вернувшись к занятиям любимым искусством после угрюмого оплакивания череды выкидышей, омрачивших ее брачную жизнь, она, очевидно, находилась в полном согласии с собой. Приятно, что хоть кого-то жизнь вновь начала радовать.

Барбара сказала:

— Всем привет. Я случайно оказалась в вашем районе и… — Взглянув на запястье, она обнаружила, что в утренней спешке, собираясь в Ярд на встречу с Хильером, забыла надеть часы. Она опустила руку. — Честно говоря, я не думала о времени. Не знала, что уже время ланча. Извините.

— Но мы как раз собирались сделать перерыв, чтобы перекусить, — успокоил ее Сент-Джеймс — Вы можете составить нам компанию.

Хелен рассмеялась.

— «Как раз собирались»? Какая вопиющая казуистика! Последние полтора часа я умоляла о глотке сока, но так и не дождалась понимания.

Дебора рассеянно посмотрела на нее.

— А что, разве уже пора, Хелен?

— Ты такая же ненормальная, как Саймон, — сухо ответила Хелен.

— Так вы составите нам компанию? — уточнил Саймон, обращаясь к Барбаре.

— Я только что перекусила, — сказала она. — В Ярде.

Все ее слушатели поняли важность последней фразы. Барбара заметила это по сдержанной настороженности, отразившейся на их лицах.

— Значит, неизвестность закончилась, — констатировала Дебора, переливая химические реактивы из ванночек в большие пластиковые бутыли, вытащенные с полки под фотоувеличителем. — Вот почему вы заглянули к нам. Что случилось? Нет, пока ничего не объясняйте. Что-то мне подсказывает, что это лучше сделать за бокалом вина. Спускайтесь-ка все вниз. А я приберу тут немного и минут через десять присоединюсь к вам.

«Вниз» означало в кабинет Саймона, и именно туда он сопроводил Барбару и Хелен, хотя Барбара предпочла бы, чтобы прибраться в лаборатории осталась Хелен, а не Дебора. Она уже подумывала отвергнуть предположение о том, что ее визит как-то связан с делами в Ярде, но поняла, что голос наверняка выдаст ее. Сейчас ему решительно не хватало бодрости.

Возле окна, выходящего на Чейни-роу, стоял старинный сервировочный столик на колесиках. Пока Сент-Джеймс наливал им всем херес, Барбара успела рассмотреть большую часть той стены, где Дебора обычно устраивала постоянно обновляющиеся выставки своих фоторабот. К тому, что она сделала за последние девять месяцев, прибавилась новая серия снимков — максимально увеличенные полароидные портреты, сделанные в таких местах, как «Ковент-Гарден», «Линкольнз-инн», церковь Святого Ботульфа и рынок «Спитлфилдз».

Барбара взяла предложенный ей херес и, чтобы оттянуть время, кивнула на фотографии.

— Дебора собирается выставлять их?

— В декабре.

Сент-Джеймс передал рюмку Хелен. Она сбросила туфли и села в одно из стоящих возле камина кожаных кресел, поджав под себя стройные ножки. Барбара заметила, что Хелен не сводит с нее пристального взгляда. Она читала людские лица, как книги.

— Итак, что произошло? — спросил Сент-Джеймс, когда Барбара отошла к окну и уставилась на узкую улочку.

Вид из окна вряд ли заслуживал ее внимания: одинокое дерево, запаркованные машины да ряд домов, два из которых скрывались за строительными лесами. Барбаре вдруг стало жаль, что она не выбрала деятельность такого рода. Учитывая большой спрос на строительные услуги, начиная от реконструкции и реставрации зданий и кончая мытьем окон и сооружением лесов, ей была бы обеспечена постоянная работа, спокойная, безопасная и исключительно прибыльная.

— Барбара! — повторил Сент-Джеймс — Так вы узнали что-нибудь в Ярде нынче утром?

Она отвернулась от окна.

— Выговор с занесением в личное дело и понижение в звании.

Сент-Джеймс нахмурился.

— Значит, вы возвращаетесь в патрульные?

Это уже случалось с ней однажды, в какой-то другой жизни. Барбара сказала:

— Не совсем так, — и приступила к объяснениям, опуская отвратительные подробности монолога Хильера и вообще не упоминая о Линли.

Хелен сделала это за нее.

— А Томми уже знает? Вы виделись с ним, Барбара?

«Вот мы и дошли до сути», — мрачно подумала Барбара.

— В общем… Да, инспектор в курсе. Легкая вертикальная складка пролегла между бровей Хелен. Она поставила рюмку на столик рядом с креслом.

— Мне почему-то кажется, что произошло что-то плохое.

Барбару удивил ее собственный отклик на мягкое сочувствие в голосе Хелен. К горлу подступил комок. Именно так она могла бы отреагировать сегодня утром в кабинете Линли, когда, вернувшись от Уэбберли, он объявил, что уезжает на задание. Могла бы, если бы не была так потрясена, что потеряла дар речи. Ее ошеломило вовсе не то, что Линли получил какое-то задание, а то, кого он выбрал себе в напарники, обойдя ее вниманием. «Барбара, так будет лучше всего», — сказал он, доставая hj стола документы. А она, проглотив все возможные возражения, пристально смотрела на него, осознавая, что до сих пор, видимо, абсолютно не понимала этого человека.

— Похоже, его не удовлетворили результаты служебного расследования, — заключила Барбара свой рассказ. — Всего лишь понижение в звании. По-моему, он считает, что я слишком легко отделалась.

— Мне очень жаль, — сказала Хелен. — Должно быть, у вас сейчас такое чувство, будто вы потеряли лучшего друга.

Искренность ее сожаления обожгла слезами глаза Барбары. Меньше всего она ожидала найти сочувствие у Хелен. Это так тронуло ее, что она помимо воли продолжила сбивчивые пояснения: