Преследование

Джойс Бренда

— Вы сами придумали эту сказку? — серьезно спросил Уильям.

Амелия подошла ближе, и он юркнул под синие одеяла.

— Большей частью — да, — ответила она.

Уильям зевнул, а Амелия повернулась, чтобы подтянуть одеяло Джона повыше.

— Принц Годфри напомнил мне отца.

Амелия напряженно выпрямилась. Ее сердце екнуло. Саймон не присоединился к ним.

Весь день Амелия честно старалась не думать о прошлом вечере. Воспоминания о поцелуе Саймона настойчиво преследовали ее во время выполнения привычных обязанностей. Точно

так же, как и появившееся стойкое осознание того, что Саймон был одинок. Амелия нисколько не сомневалась в том, что сделала правильный вывод. Саймон быт одинок; он скучал по своей семье.

Амелии хотелось, чтобы Саймон присутствовал при ее рассказе этой небылицы, которую она сочинила на ходу. Но у Амелии не было возможности попросить его подняться наверх. На сей раз после ужина между ними не было никакого случайного разговора, не говоря уже о чувстве близости или любом намеке на то, что Гренвилл когда-либо думал о ней иначе, чем просто о своей экономке. Поднимаясь из-за стола, он вежливо поблагодарил ее за ужин. А потом спросил, не собирается ли она почитать детям на ночь. Амелия ответила, что как раз собиралась это сделать. Гренвилл кивнул и вышел из столовой, резко прервав этот короткий обмен репликами.

Амелия знала, что Саймон мог бы насладиться общением с детьми, независимо от того, что произошло прошлым вечером, но она понимала и то, что так, вероятно, будет лучше.

Теперь Амелия улыбнулась Уильяму:

— Думаю, некоторое сходство между твоим отцом и принцем действительно есть. Все-таки они оба — очень красивые мужчины.

Уильям встрепенулся:

— Вы считаете отца красивым?

— Да, считаю. А теперь закрывай глаза и спи спокойно, сладких тебе снов, — твердо произнесла Амелия.

Но Уильям вдруг удивил ее, сказав:

— А моя мама не считала его красивым.

Амелия только что задула одну из свечей. И остолбенела.

— Я уверена, она обожала его, Уильям, — только и сумела сказать Амелия.

— Не знаю. Она его совсем не любила, и он не любил ее, — осторожно заметил мальчик.

Амелия почувствовала, как разрывается сердце. Она снова подошла к кровати и уселась на край матраса.

— Случается, мужья и жены уживаются не так хорошо, как хотелось бы. Но иногда они прекрасно ладят. Это скорее зависит от самих людей и в первую очередь от причин, по которым они вступают в брак.

— А ваши родители любили друг друга? — спросил Уильям.

Она вздрогнула:

— Сказать по правде, они по-настоящему любили друг друга, но мой отец был одержим страстью к азартным играм, Уильям. Он бросил нас в сельской глуши, потому что предпочел игорные залы таких крупных городов, как Париж и Амстердам. Поступив так, он причинил сильную боль моей матери.

Уильям мрачно кивнул:

— Отец все время покидает нас, но не ради азартных игр. У него огромные имения на севере. Однажды он сказал, что как-нибудь возьмет меня с собой.

На глаза Амелии навернулись слезы.

— Я знаю, он не может дождаться,

когда же получится взять тебя с собой. — В порыве нежности она поцеловала его в щеку. — Но, полагаю, для этого тебе нужно стать чуть старше. А пока ты должен превосходно учиться, чтобы отец мог гордиться тобой. — Поднявшись, Амелия добавила: — Но он уже сейчас необычайно тобой горд!

Уильям улыбнулся ей:

— Я знаю.

Амелия просияла ответной улыбкой и обошла спальню, чтобы погасить все освещавшие комнату свечи. Она двигалась спокойно, но ее виски пульсировали. Саймону следовало быть здесь, когда мальчики слушали сказку на ночь. Амелия решила, что завтра обязательно позаботится о том, чтобы он присоединился к ним!

Она остановилась, чтобы взглянуть на спавших мальчиков. И сердце тут же захлестнула волна любви, которую она уже ощущала по отношению к ним.

Она вышла из спальни, оставив дверь приоткрытой. Потом направилась по коридору к детской, где спала Люсиль. Амелии хотелось провести несколько минут с малышкой и пожелать спокойной ночи ее няне.

Миссис Мердок в комнате не было. Амелия знала о привычке гувернантки заглядывать перед сном в кухню, чтобы выпить чаю с медом. Амелия села на стул у колыбели.

Люсиль спала на животе, засунув в рот большой палец. С этими белокурыми волосами и пухлыми щечками она была похожа на ангела. А ее розовая ночная рубашка была просто восхитительной. Амелия встала и погладила ее крошечную спинку кончиками пальцев. Девочка даже не пошевельнулась. Как Саутленд мог не приехать за ней? — думала она. И как Саймон мог даже не посмотреть на нее, чтобы безумно полюбить с первого же взгляда?

А вдруг Саутленд захочет забрать ее?

Сердце Амелии кольнул страх. Насколько она знала, он не ответил на письмо Саймона. Прошло уже три недели.

Но Саутленд мог быть в отъезде. В противном случае его молчание означало, что он решил проигнорировать факт рождения своей дочери.

Амелия принялась гадать, не следует ли ей предложить Саймону отправить слугу в лондонский дом Саутленда, чтобы узнать, находится ли он в городе. Она страшилась советовать это, но Люсиль принадлежала своему родному отцу, не Саймону Гренвиллу и уж определенно не Амелии.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты была моей дочерью… — прошептала Амелия, снова с нежностью погладив крошку по спине.

Она знала, что будет просто убита горем, если Саутленд приедет за дочерью. И понимала, что должна продумать вариант, при котором он не появится вовсе. Саймон еще не признал малышку, не смирился с ее присутствием. Но если бы он хоть раз подержал Люсиль на руках, его сердце наверняка начало бы оттаивать.

Более удачного времени для этого, чем завтра, не представится, решила Амелия.

Миссис Мердок вернулась в детскую в ночной рубашке, седые волосы гувернантки торчали из-под ночного чепчика, словно маленькие проволочки. Амелия и миссис Мердок шепотом пожелали друг другу спокойной ночи.