Преследование
Шрифт:
— Он не приедет в город, Амелия. Это слишком опасно, — и, когда она в замешательстве уставилась на него, с явной неохотой добавил: — За его голову объявлена награда.
Амелия не сразу поняла смысл слов Лукаса. А уразумев, в ужасе вскричала:
— Власти выдали ордер на его арест?
— Дело обстоит гораздо хуже. Определенные силы разрабатывают проект приостановки действия хабеас корпус — правила, которое гарантирует личную неприкосновенность. Если Питту удастся добиться этой приостановки, превратив ее в закон, и Джека схватят, он рискует никогда
Амелия вскочила:
— Такой закон никогда не примут! Это основное право личности — знать, в чем тебя обвиняют. Подобная приостановка подразумевает, что почти каждого можно будет бросить в тюрьму, используя любой предлог, даже без предъявления обвинения!
— Верно, именно это и может произойти. И чем в таком случае мы будем отличаться от Франции? — Лукас тоже поднялся. — Кроме того, Джека разыскивают по подозрению в государственной измене. За это преступление полагается виселица.
Амелия взяла брата за руку.
— Вы держите связь с Уорлоком. Почему же вы не можете как-нибудь отменить эту объявленную награду?
Подумать только: если Джека схватят, он может отправиться на виселицу!
— Уорлок сказал, что поможет Джеку, но только если Джек поможет ему.
— И что это значит? — испуганно воскликнула Амелия.
— Это значит, что наш дядя может быть безжалостным. Это значит, что он хочет заполучить Джека в свою команду.
Взвинченная до предела, Амелия принялась мерить шагами комнату. Неужели Уорлок мог оказаться таким подлым? Ведь Джек был его племянником!
— Уорлок и тебе дает какие-то задания?
Лукас подошел к ней.
— Нет, Амелия. Я помогаю этим беднягам бежать из Франции, потому что верю в подлинную свободу — такую, которая позволяет человеку откровенно высказываться за или против своего правительства, не опасаясь за свою жизнь — или жизнь близких.
Она сжала его в объятиях.
— Прости, что спросила. Но я так боюсь за Джека, я боюсь и за тебя тоже! — И, крепко обнимая Лукаса, Амелия подумала о Саймоне, за которого боялась даже больше, чем за своих братьев. Потом подняла взгляд на Лукаса. — Я должна тебе кое-что сказать. Я волнуюсь и за Гренвилла, но не потому, что он потерял жену.
Лукас явно напрягся, выпуская Амелию из объятий, на его лице застыла суровая маска.
— Что ты имеешь в виду?
— Я начинаю думать, что он втянут в войну точно так же, как и ты!
Выражение лица Лукаса не изменилось, и это удивило Амелию.
— Так ты считаешь, что Гренвилл — что-то вроде агента? — недоверчиво спросил он. — С чего ты это решила?
— Его мучают ночные кошмары, Лукас, причем во сне он говорит по-французски и кричит что-то о крови и смерти. Он держит один заряженный пистолет в письменном столе, внизу, и другой — у своей кровати. Как-то ночью раздался стук — ставня где-то расшаталась. Гренвилл понесся к двери, сжимая пистолет, словно собирался отразить атаку французских солдат! — воскликнула Амелия. — Вчера вечером я рассказывала мальчикам сказку на ночь. И услышала, как Гренвилл кричит в своих комнатах.
Лукас крепко схватил ее за руку.
— Не могу поверить, что ты вторглась в его покои. Слава богу, ты не пострадала!
— Что ты об этом думаешь? — требовательно спросила она.
— Я думаю, что он временами бывает странным типом. Все вокруг знают, что он — отшельник, предпочитающий городу пустынные земли на севере страны. Я даже слышал сплетни о том, что он немного не в себе. Возможно, он потерял рассудок от горя?
Амелия пристально смотрела на брата, не веря своим ушам. И как это Лукас мог додуматься до такого?
— Или, быть может, его кто-то шантажирует или что-то в этом роде. — Брат пожал плечами. — Но я никогда не слышал, чтобы Гренвилл отстаивал какие-то политические взгляды.
Амелия медленно покачала головой.
— Почему ты пытаешься внушить мне, что он — всего лишь погруженный в меланхолию безумец? Я слышала, как он громко звал кого-то по имени Дантон. Джулианна рассказала мне о Жорже Дантоне и его казни. Я уже начинаю думать, что Саймон жил во Франции и знал Дантона, что они были друзьями!
— Просто невероятно, как вам удалось сделать такой вывод! — воскликнул Лукас. — Если ты хочешь утешить Гренвилла, Амелия, это одно дело. Он, безусловно, убивается по своей жене. Но прийти к таким безумным выводам — это совсем другое. Лучше оставь все как есть.
И тут Лукас посмотрел куда-то мимо нее.
Амелия затылком почувствовала на себе чей-то взгляд и медленно обернулась.
Саймон стоял в дверном проеме, вежливо улыбаясь. Интересно, и давно он здесь?
— Добрый день, Грейстоун. А я все гадал, когда же вы заедете, — спокойно сказал Саймон.
— Гренвилл. — Лукас наклонил голову, а потом бросил на Амелию предостерегающий взгляд.
Никакой другой взгляд не мог быть более понятным: она ошибалась. Ей не стоило верить в то, что пришло ей на ум. Она была просто ошеломлена.
Саймон неторопливо вошел в комнату.
— Не хотите ли бокал вина? Мне кажется, сейчас — самое время, — предложил он. Потом любезно обернулся к Амелии: — Мисс Грейстоун? Пожалуйста, распорядитесь, чтобы Ллойд принес бутылку моего лучшего кларета.
Амелия переводила взгляд с брата на хозяина дома, опасаясь чуть ли не драки. Но потом осознала, что никакой драки не будет. Саймон не глядел прямо на Лукаса — и Лукас тоже не смотрел ему в глаза.
— Я приехал, чтобы справиться о своей сестре, — объяснил Лукас.
— Понимаю, я ждал, что вы захотите сделать именно это.
Потрясенная услышанным, Амелия попятилась из гостиной.
Лукас и Саймон знали друг друга, причем намного лучше, чем оба делали вид.
Когда Амелия вышла, Саймон подошел к двери и открыл ее, чтобы убедиться, что экономка не подслушивает. Но ее там не было. Помрачнев, Саймон закрыл дверь и повернулся к Лукасу. Грейстоун холодно посмотрел на него в ответ.