Преследуя Аделайн

Карлтон Х.Д.

— Похоже на то. — Отвечает Марк с ехидной усмешкой. Я сохраняю спокойное и приятное выражение лица, даже когда она вздыхает и ведет нас к столику во внутреннем дворике.

Прямо туда, где сидит Адди.

К счастью, она не замечает нас, когда мы приходим, хотя мы сидим всего через пять столиков. Наш столик расположен перпендикулярно ей, что обеспечивает идеальный вид на ее лицо в форме сердца, оттопыренную нижнюю губу, длинные ресницы и щеки с румянцем.

Она пишет на своем ноутбуке, полностью сосредоточившись на своей задаче, а не на окружающем мире. Ее

нижняя губа перекатывается между ровными зубами. У меня возникает острое желание подойти и взять эту нижнюю губу между своими зубами.

Несмотря на одержимость моей маленькой мышкой, я не смотрю на нее. Более того, я стараюсь никогда не смотреть в ее сторону в присутствии Марка. У меня был единственный взгляд, когда Марк шел впереди меня, и это единственная привилегия, которую я себе дал.

Если он увидит, что я смотрю на нее, она станет мишенью. И меньше всего я хочу, чтобы Адди попала на радары этих говнюков.

Пока Марк бубнит о каком-то законопроекте, который он не хочет принимать, мимо нас проходит пара с ребенком, маленькая девочка оживленно болтает. На вид ей около пяти лет — симпатичная девочка с хвостиком, большими голубыми глазами и ямочками.

Я вижу хитрый взгляд на лице Марка еще до того, как он осознает, что делает, и мне требуется физическое самообладание, чтобы не протянуть руку через стол, не направить нож для масла вертикально вверх и не ударить его головой.

Вместо этого я принимаю решение в долю секунды. Семья проходит мимо Марка, вне поля его зрения. Когда его голова поворачивается обратно ко мне, я наклоняюсь в сторону и делаю вид, что рассматриваю маленькую девочку. Я смотрю чуть правее от нее на тарелку с едой — я скорее перережу себе горло, чем буду смотреть на ребенка в сексуальной манере, — но для Марка это выглядит достоверно.

Я позволяю хищному взгляду задержаться на куриных котлетах на несколько секунд, прежде чем выпрямляюсь и притворяюсь невинным. Но я чувствую, как взгляд Марка прожигает меня.

Как бы мне ни было противно, мне нужно, чтобы он думал, что я заинтересован в тех развратных вещах, которые он делает.

Проходит час, пока я продолжаю притворяться, что проявляю интерес к несовершеннолетним девочкам, глядя прямо поверх их голов, на их еду или что-либо еще, что находится достаточно близко, чтобы питать иллюзию. Ничего слишком явного, и я не делаю это каждый раз, чтобы не вызвать подозрений. Просто едва заметные взгляды то тут, то там.

В течение часа Марк продолжает все больше пьянеть. В клубе для джентльменов я заметил, что он всасывает виски, как будто это жизненная поддержка.

Я чувствую алкоголизм наряду с его садизмом.

И, конечно, именно тогда этот ублюдок решает по-настоящему оглядеться и замечает все еще работающую Адди, которая сидит в своем уголке и печатает так, будто от этого зависит ее жизнь. Я наблюдал за ней, и что бы она ни писала, она вложила в это много сил.

— Вот это красотка. — Говорит Марк, глядя прямо на Адди. Ее рот обхватывает соломинку, пока она допивает маргариту. Я наблюдаю за ней краем глаза, но не сразу перевожу взгляд. У меня

есть две секунды, чтобы принять решение. Сделать вид, что я ее не знаю, или предъявить ему претензии.

Прежде чем я успеваю открыть рот, Марк достает свой телефон и делает снимок, его большие пальцы быстро двигаются, когда он собирается отправить его кому-то.

Чертовски смело делать это дерьмо у меня на глазах. Я не уверен, было ли это подглядывание за детьми вместе или алкоголь, но это было намного смелее, чем я ожидал.

Моя рука опускается на его телефон, останавливая его продвижение.

Он смотрит на меня, его глаза расширены, а щеки раскраснелись.

— Что бы ты ни собирался сделать, прекрати это. Это моя девочка.

Каким-то образом глаза Марка становятся еще шире.

— Вон та девушка? Она твоя?

Я киваю головой.

— Она любит, когда ее оставляют в покое, когда она работает, и я уважаю ее пространство.

Белые кустистые брови Марка опускаются вниз.

— Почему ты ничего не сказал? Хотя бы представил нас?

— Я планировал сделать это после того, как она закончит свою работу.

Глаза Марка истончаются, в его голубых глазах плещется смятение. Он пожилой человек, с обвисшей кожей, пятнами на печени и проблемами с коленями, судя по тому, как он стонет каждый раз, когда встает. Но он также проницательный человек для своего возраста, и его ум все еще острый.

— Ты собирался пройти мимо ресторана, не поздоровавшись с ней? — спрашивает он, имея в виду мою ложь о том, что я шёл к машине. — И пойти в другой ресторан?

Я смотрю ему прямо в глаза, чтобы он понял, насколько меня не волнуют его вопросы.

— Моя девочка живет в маленьком мирном пузыре, когда пишет свои книги. Она не любит, когда ее беспокоят во время работы, и я уважаю ее пространство. Особенно потому, что это дает мне свободу делать все, что я хочу, без ее беспокойства о том, что я делаю.

Добавьте сюда подтекст прелюбодеяния, и Марк сразу же понимает, о чем идет речь. Он смеется, его пожелтевшие зубы выставлены напоказ.

— Я знал, что ты мне понравишься. — Усмехается он, его «вороньи лапки» становятся еще глубже.

Я сжимаю его телефон, устройство все еще зажато между нашими руками.

— Удали фотографию, Марк.

Глаза Марка загораются.

— О, конечно! Мне ужасно жаль, Зак. Я не хотел обидеть. Я понятия не имел. — Торопливо говорит он, пытаясь посмеяться над тем, что он хотел похитить мою мышку. Он поспешно удаляет фотографию из своей галереи.

Позже я взломаю его телефон, чтобы убедиться, что она удалена навсегда. Придурок думает, что я тупой и не знаю, что такое облако, или что можно получить доступ к корзине и перезагрузить фотографию.

Я также буду следить за тем, чтобы он никому не отправил фотографию.

— Все в порядке. — Говорю я спокойно, откидываясь в кресле и принимая непринужденный вид.

Но это не так.

Желание разрезать его от уха до уха вибрирует в моих напряженных мышцах. Под столом я сгибаю руку, борясь с желанием не вогнать ее в горло Марка.