Преследуя любовь
Шрифт:
— Еще один палец?
Мои мысли бессвязны, и мне удается только кивнуть, и он вводит еще один палец. Я крепко сжимаю ноги, усиливая интенсивность. Я хочу раздвинуть границы, которые мы никогда не могли раздвинуть раньше.
— Должен ли я быть хорошим мужем и заставить тебя кончить на колесе обозрения?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мои глаза дикие, готовые сгореть на его пальцах. Я стону, мое дыхание становится глубже, отчаянно желая кончить после его непрекращающегося дразнения весь день.
Карета раскачивается, когда мы останавливаемся
— Ответь мне, — требует он.
— Да… пожалуйста.
Мне все равно, что я умоляю, и мои трусики насквозь промокли. Легкий толчок — это все, что мне нужно, когда он вводит третий палец — сила его прикосновения проникает в каждый дюйм моего тела. Я падаю в прекрасную бездну. Пытаясь контролировать свое тело, я выгибаюсь в его объятиях, склонив голову, поглощенная покалывающим ощущением.
Мое тело начинает обретать самообладание, и я медленно открываю глаза. Первое, что я замечаю, это его возбуждение, стоящее как бельмо на глазу — прекрасное бельмо, заметьте.
С плутовской ухмылкой на лице он требует, чтобы я открыла рот, заставляя меня попробовать мое возбуждение на его пальцах. Внутри меня загорается искра, и, несмотря на предыдущее освобождение, я снова возвращаюсь к началу. Что он делает со мной?
Я пытаюсь поправить платье, чтобы не было видно, что меня трахнули пальцами на колесе обозрения. Если кто и сможет это заметить, так это Никки. Не удивляюсь, когда Никки смеется надо мной по дороге к выходу, отводит меня в сторону, спрашивает, понравился ли мне момент с Марком Уолбергом и Риз Уизерспун. Клянусь, у нее есть какой-то секс-радар, это пугает.
Уилл начинает ныть, это признак его усталости. Я чувствую то же самое после вчерашней игры в покер. После того, как сахарный голод Уилла прошел, он жалуется, что ему тяжело идти домой. Лекс предлагает довезти его до дома, на что он с радостью соглашается. Уилл все время рассказывал о фокуснике и о том, как здорово было, когда кролик исчез. Лекс улыбается, кивая и соглашаясь со всем, что говорит Уилл.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — говорю я Никки, наблюдая за ними.
— Тогда продолжай, Чарли. О чем я думаю?
— Что я должна остановиться. Что он мне не подходит.
— Я никогда этого не говорила.
— Но я знаю, что ты так думаешь.
Она молчит, ее обычное выражение осуждения отсутствует. У Никки на все есть свое мнение, и с первого дня ей не нравился Лекс и все, что связано с нами.
— Чарли… он не тот, кем я его считала.
— О? — подняв брови, я откинула голову назад, — Не хочешь рассказать подробнее?
Рокки обнимает Никки и что-то шепчет ей на ухо, прерывая нас. Она хихикает, а я отказываюсь спрашивать, что он сказал. Я готов поклясться, что услышал слово «страпон». Опять же, я не хотела спрашивать.
Адриана и Элайджа решают прогуляться по пляжу, а Никки и Рокки решают остаться дома и посмотреть фильм, так как Уилл уже лег спать. Лекс спрашивает меня, не хочу ли я прокатиться на мотоцикле. Конечно, я соглашаюсь.
Мы надеваем шлемы, пока он заводит двигатель. Он сияет от восторга, мчась по улицам. Я крепко прижимаюсь к нему, но решаю, что будет забавно подразнить его.
Когда он выезжает на прямую часть дороги, я скольжу руками вниз к верху его джинсов. В тот момент, когда я это делаю, я уверена, что это не совпадение, что я чувствую рев двигателя. Медленно я просовываю их в переднюю часть его джинсов, пока его член не оказывается в моих руках.
Я одержима им.
Я хочу его двадцать четыре семь — в рот, в киску, в задницу, везде, где только можно.
Он невероятно твердый, но в то же время его кожа такая гладкая. Я крепче сжимаю его, поглаживая.
Проехав по ветреной дороге, мы оказываемся на вершине скалы в уединенном месте. Лекс паркует мотоцикл, я вытаскиваю руку из его джинсов и спрыгиваю с него, снимая шлем.
Как только я смогла дышать, он прижимается своими губами к моим, проникая языком в мой рот. Он не останавливается даже для того, чтобы сделать вдох, посасывая мою нижнюю губу, пока я пытаюсь дышать. Сила этого всего выбивает из меня дух, оставляя мои губы распухшими.
— Ты начала, ты и закончишь, — грубит он.
Он расстегивает джинсы, прижимая мою голову к своему члену. Не нужно ждать, не нужно больше дразнить. Я принимаю его целиком, жадно сосу, пока он прислоняется к мотоциклу.
Моя слюна скапливается вокруг его члена, издавая звуки, когда он выгибает спину. Я вбираю его так глубоко, как только могу, а он дергает меня за волосы, наблюдая за мной. Его глаза горят, его тело напряжено, когда он пытается удержаться. На этот раз я подтолкну его к краю.
Отстранив рот, я продолжаю гладить его: — Должна ли я быть хорошей женой и заставить тебя приехать сюда на мотоцикле?
Он стонет, кивая головой, не в состоянии сформировать для меня какой-либо связный ответ. Секунды спустя теплый сладковатый вкус проникает в мое горло. Я глотаю каждую каплю, облизываю губы, когда кончаю, а затем вылизываю его член дочиста.
— Черт, Шарлотта, — ворчит он, все еще держась за мои волосы.
Я застегиваю его джинсы, но его рука обхватывает мое запястье. Мои глаза встречаются с его, и по одному взгляду я понимаю, что это еще далеко не конец. Лекс обладает выносливостью дикого жеребца — он может посрамить порнозвезд.
— Не знаю, зачем ты застегиваешь мои джинсы. Положи свою киску на этот мотоцикл и раздвинь свои прекрасные ноги, — требует он.
Было бы невероятно грубо не последовать его указаниям. Когда такой великолепный мужчина, как Лекс, говорит тебе, что собирается съесть твою киску, ты раздвигаешь ноги быстрее скорости света.
На вершине мотоцикла я сижу, раздвинув ноги, и жду в предвкушении. Лекс занимается самоудовлетворением, обводит языком мой клитор, берет пальцы и засовывает их внутрь, крутит их, потом резко вынимает, чтобы пососать. Наблюдать за тем, как он пробует меня на вкус своими пальцами — это глазурь на гребаном секс-торте.