Пресса
Шрифт:
– Газеты? - они остановились, чтобы ответить. - Нет, с нас хватит. Мы покончили с этим. Мы ставим точку.
– И я больше вас не увижу?
Испуг и последняя надежда вцепиться отразились на лице Маршала, но Мод, мгновенно схватившая все, что хотел выразить ее друг, нашла нужные слова, чтобы оборониться:
– Мы выходим из дела.
С чем, повернувшись, уже в прямом смысле, спиной к Флит-стрит, они и пошли. Они шли вверх по холму, молча, глухие к выкрикам очередного мальчишки-газетчика,
– Значит, все было подстроено?
– Не мною, как перед Богом... с того момента, как я не видел его.
– Так им самим?
– Наверное, так. Ведь все к его услугам. Нет, он для меня непостижим!
– Но ты считал, - напомнила она, - что именно так и будет. О чем-то ты тогда думал.
Байт замялся.
– Я думал, это будет грандиозно, если он сумеет. Он и сумел, и вышло грандиозно, только меня при этом предали. Продали и предали. Вот почему я ухожу.
– Вот почему и я ухожу. Нам нужно заняться чем-то иным, - и Мод улыбнулась ему, - что требует поменьше ухищрений.
– Нам нужно любить друг друга, - сказал Говард Байт.
– А мы на это проживем?
Байт вновь призадумался; потом решительно заявил:
– Да.
– Ах, - прибавила Мод, - нам нужно заняться литературой. Теперь и материал у нас есть.
– Для доброго старого "кирпича"? На звякающие "осколки"? Ах, на них нужен материал получше - хотя и этот годится.
– Дa, - подтвердила она, поразмыслив, - годится, только в нем большие прорехи. Кто он - мертвец в запертом номере?
– Я не это имел в виду. Это уже, - сказал Байт, - Бидел в лучшем виде объяснит.
– А как? Где?
– В Прессе. Завтра же.
– Так быстро? - удивилась Мод.
– Если он вернулся нынче вечером -
– Важнее, чем прежде?
– Четырехкратно.
Она напряженно слушала и вдруг схватила его за рукав:
– Иди к нему!
Байт нахмурился:
– Идти? К нему?
– Сейчас же! Ты дашь объяснение! Ты!
Он понял, но лишь покачал головой.
– Нет уж, баста. Низкий ему поклон.
Не сразу, но она поняла, и тут же у нее мелькнула еще одна мысль:
– Значит, по-твоему, главная прореха в том, что у него не было никаких оснований, ничто ему не грозило?..
– Хотел бы я знать, - сказал Говард Байт.
– Сделал ли он что-то такое, что могло смутить Прессу?
– Хотел бы я знать, - повторил Байт.
– Я думала, ты знаешь.
– Я тоже думал. Еще я думал, я знаю, что он умер. Вот и это он объяснит, - добавил Байт.
– Завтра?
– Нет... потом; это отдельный сюжет. Скажем, днем позже.
– И тогда, - сказала Мод, - если объяснит!..
– Закроет прореху? Не знаю! - И у него вырвался вздох: он терял терпение; он покончил с этим; еще немного, и прорвется раздражение. Так стремительно они жили. - Впрочем, тут потребуется тьма объяснений, - только и обронил он.
Его сдержанность была логична, но Мод, быстро взглянув на него, определила - внезапная усталость.
– Но остается - помнишь? - миссис Чёрнер.
– О, да, миссис Чёрнер. Мы очень удачно ее изобрели.
– Если это она довела его?..
Байт усмехнулся, но не дал себя поймать.
– Вот как? Так это она довела его?..
Мод сразу осеклась, и, хотя улыбалась, оба, настороженные, теперь молча стояли друг против друга.
– Как бы там ни было, - решилась Мод наконец, - теперь она выйдет за него. Так что видишь, как я была права.
Погруженный в свои, все больше терзавшие его мысли, он потерял нить разговора.
– Права?
– Что не продала свое интервью с ней?
– О, да, - вспомнил он, - совершенно права. - Но тут же повернул все в другую сторону. - А за кого выйдешь ты?
Вместо ответа она посмотрела на него в упор. Затем огляделась, убедилась, что нет никаких препятствий, и далее, наклонившись, с нежностью, заставившей ее почувствовать себя преображенной, совсем другой - другой, даже, наверное, и на чужой глаз, - она крепко его поцеловала. А потом он взял ее под руку, и они вместе пошли дальше.
– Вoт это по крайней мере, - сказала она, - мы поместим в газете. Доверим Прессе.