Пресса
Шрифт:
– Увы, я ошиблась, - сказала она просто. - Стоит им разок отведать крови...
– И они заглотнут, - рассмеялся Байт, - не только наживку с крючком, но и леску с удочкой, и самого простофилю рыбака? Разве только, - добавил он, твоя миссис Чёрнер еще не отведала. Нo ей явно хочется.
Мод полностью с ним согласилась.
– И она непременно найдет мне замену.
Он ответил не сразу, вперив взгляд в стеклянную дверь на улицу.
– Тогда ей надо поторопиться... пока это еще злоба дня.
–
Он будто прислушивался к чему-то, но ничего не улавливал.
– Да нет, просто это носится в воздухе.
– Что носится?
– Ну, что ей надо спешить. Спешить попасть в газеты. И исчезнуть. - С обоими локтями на столе, сцепив пальцы рук, он чуть наклонился вперед, приблизив свое лицо к ее.
– Сегодня меня тянет на откровенности! Так вот: ты - молодец!
Она смотрела на него, не отстраняясь:
– Ты все знаешь - неизмеримо больше, чем то, в чем признаешься и о чем сообщаешь мне. Из-за тебя я окончательно запуталась и смертельно устала.
Это вызвало у него улыбку.
– Нет, ты - молодец, большой молодец, - повторил он. - Все это, право слово, великолепно - все, что ты сделала.
– Все, что я не стала делать, ты хочешь сказать, и никогда не стану, да, - сказала она, отпрянув, - ты, конечно, это видишь. А вот что ты не видишь, так чем это для тебя, с твоими повадками, кончится.
– Ты - молодец, ты - молодец, - еще раз повторил он. - Ты очень мне нравишься. А для меня это будет конец.
Итак, они подбили итог и с минуту молчали, а она мысленно вернулась к тому, что вот уже полчаса больше всего ее волновало.
– Что это за "меры" казначейства, о которых сообщили сегодня вечером?
– О, туда послали чиновника - частично, видимо, по просьбе немецких властей - чтобы наложить арест.
– Арест на его имущество, ты имеешь в виду?
– Да, и для выполнения формальностей - юридических, административных и прочих. Словом, чтобы взять следствие в свои руки.
– Считая, ты полагаешь, что в его деле кроется что-то больше?..
– Больше, чем на виду, - подтвердил Байт, - именно. Впрочем, ничего такого не выплывет, пока дело не передадут - что сейчас и происходит - сюда. Вoт тогда и начнется потеха.
– Потеха? - переспросила Мод.
– Да, премиленькая история!
– Премиленькая? Для тебя?
– А почему бы и нет? Чем больше она разрастается, тем милей.
– Странные у тебя понятия, - сказала она, - о том, что мило. Надеешься, следствие на тебя не выйдет? А ты не думаешь, что тебе придется заговорить?
– Заговорить?
– Если следствие на тебя таки выйдет? Как иначе ты толкуешь факты в вечерних выпусках?
– Ты называешь это фактами?
– Ну эти - "Поразительные открытия"?
– Ты что, читаешь только заголовки? "Ожидаются поразительные открытия" - вот так начинается текст. Тебя это взволновало?
Такое вряд ли можно было считать ответом, и она тоже решила быть предельно краткой.
– Взволновало. Прежде всего то, что я лишилась покоя.
– Я тоже, - отозвался он. - Но какая опасность, ты боишься, мне угрожает?
– То, чего ты и сам боишься. Я же не говорю, что тебе угрожает виселица.
Он посмотрел на нее таким взглядом, что она вдруг поняла: ему не до шуток.
– Но общественный позор, так? За то, что я безжалостно понукал его, заманивал в свои игры. Да, - согласился он с прямотой, какой она от него не ожидала, - я уже думал об этом. Только как это можно доказать?
– Если налагают арест на его имущество, значит, и на его деловые бумаги, а среди них и на твои письма к нему. Разве не так? Разве письма не могут это показать?
– Что это?
– Нy, до какого безрассудства ты его доводил - а тем самым и твою причастность.
– Да, но не этим тупым долдонам.
– А там все долдоны?
– Все как один - когда дело касается столь красивых и тонких материй.
– Красивых и тонких, - еле слышно повторила Мод.
– Красивых и тонких. Мои письма - ювелирные изделия. Бриллианты чистой воды. Я хорошо прикрыт.
Тут уж она дала себе волю, остановив на нем долгий взгляд.
– Ты - неповторим! Но так или иначе, - добавила она, - тебе все это
ой как не по душе.
– Вряд ли, - бросил он, что, напротив, явно означало: да, так, и подтверждалось тем, как поспешно он переменил тему: - А ты не хочешь поделиться со мной тем, что рассказала тебе миссис Чёpнep?
О, что касается сего пункта, Мод уже все обдумала и решила.
– Зачем это тебе? Ты знаешь куда больше. То есть куда больше, чем знает даже она.
– Значит, она все-таки знала...
– Приехали! О чем, скажи на милость, ты говоришь?
Еe реплика вновь вызвала у него улыбку, хотя и весьма бледную, и как ни в чем не бывало он продолжал:
– О том, что за этим стояло. За играми, которые я вел. И за всем прочим.
– Ну, я о том же говорю. Нет, не знала и, насколько могу судить, на данный момент не знает. Еe признания не касаются того вопроса. Они касаются совсем другого.
– Чего же, ангел мой?
Однако этого, просто назвав ее ангелом, ему узнать не довелось. Мод не стала жертвовать такой наградой, как интервью с миссис Чёрнер, отдавая лучшую его часть безвозмездно, за так, даже ему.
– Ты знаешь, как мало всегда мне рассказывал, ипрекрасно понимаешь, что и сейчас, предлагая ублаготворить тебя, сам ничего не даешь. Ну а я, - она улыбнулась и чуть-чуть порозовела, - за ничего ничего и не даю.