Престол Эсконела
Шрифт:
Тиорин взял Джюнору за руку — девушке пришлось отпустить Спартака — и первым приблизился к поджидавшим их Винете и незнакомцу. Тот на открытом месте чувствовал себя неуютно и все поглядывал по сторонам, поэтому Тиорин с ходу начал:
— Вас зовут Тхарл, не так ли? Вы нас не знаете, однако я не сомневаюсь, что вам будет интересно послушать нас.
Тхарлу было за сорок. Одет опрятно, однако вся одежда в заплатах. Он настороженно переводил взгляд с одного мужчины на другого, мельком глянул на Джюнору, потом с расстановкой спросил:
— Долго вы будете преследовать меня? Чего вы хотите?
— Мы к нынешней власти отношения не имеем, — заявил Тиорин. — Так уж получилось, что только сегодня мы вернулись из долгого путешествия. Десять лет были в отлучке и ничего не понимаем, что здесь происходит. Вы не можете объяснить?
— Почему я? Зайдите в храм, расспросите жрецов…
— Нет желания. О вас мы услышали совсем недавно. На Гуо… — веско добавил Тиорин. — Нас уверили, что вы честный человек и не спешите забыть старое доброе время.
Тхарл немного расслабился, подумал о чем-то своем — Джюнора помалкивала, — потом тихо, но решительно заявил:
— Я посчитал, что вы люди Бьюсиона. Только теперь сообразил, что такие с детьми не ходят. — Тхарл кивнул на Джюнору. — Ладно, выкладывайте, что вам нужно?
— Нам бы укрыться на время…
— Хорошо, это можно устроить. Мои жена и сын были ярыми сторонниками Бьюсиона, так что дома я стараюсь не появляться. Но у меня есть строение в заречье, туда я и направлялся.
Коттедж стоял в полном запустении, особенно в сравнении с соседними домами. На крыше лежал снег, внутри было как в холодильнике, однако встроенные обогреватели практически мгновенно подняли температуру, и гости наконец сняли верхнюю одежду. Из еды хозяин мог предложить только черствый хлеб, пиво и сыр.
— Десять лет! — воскликнул он, подав угощение. — В ту пору я мог бы предложить вам кое-что посущественнее — мясо, фрукты. Даже зимой… А теперь!.. Поверите ли вы, но все крестьяне в округе позабивали свой скот, свезли туши в одно место и посыпали солью, добытой из морской воды. Теперь едва дотягивают до весны на одном хлебе.
— Зачем? — удивился Викс.
— Вот и я спрашиваю — зачем? Священники их так научили. Я вырос на ферме, знаю, что такое крестьянский труд, — и на тебе, всех под нож!
— Вы, кажется, сказали, что ваши жена и сын подпали под власть Бельзуека? — поинтересовался Тиорин. — С тех пор вы живете отдельно?
— У меня еще две дочери, обе замужем, так что зимой я сначала поживу у одной, потом у другой, потом некоторое время дома. В теплое время я всегда обитаю здесь. Остаюсь, как говорится, один на один со своими мыслями, иначе я бы тоже давным-давно стал похож на этих глупцов, которых вы видели в храме.
Он замолчал, насупил брови, потом наконец закончил мысль:
— Те, кто не способен жить собственной башкой, кто верит всяким картинкам, того трудно назвать человеком. Я, по крайней мере, не берусь. — Потом он вопросительно посмотрел на Тиорина: — Мне вот что не дает покоя — как вы догадались обратиться именно ко мне? Неужели я вел себя настолько вызывающе? Тогда мне не избежать лап священников. Здесь считается преступлением даже малейшая крамольная мысль. Попробуй высказать ее вслух — и тебе конец! Тут же донесут.
Он с тревогой глянул на Тиорина.
Тот, в свою очередь, почесал висок, потом строго посмотрел на Викса, который уже был готов ляпнуть, кем на самом деле являются его гости.
— Это вышло совершенно случайно, — обратился Тиорин к хозяину. — Мой друг, с которым у нас как-то зашел разговор о сражениях, которые происходили на островах десять лет назад, вспомнил о вас и отрекомендовал как верного человека. Он сказал, что Тхарл, если однажды принял присягу, уже никогда не нарушит ее.
— Ну-ну, — покивал хозяин. — Пусть удача будет с вами! И с тем другом, который так лестно выразился на мой счет. Я не рекомендую вам слишком долго оставаться на Эсконеле, потому что никто не может сказать, как вы и ваши спутники поведут себя. Проще простого поверить в Бьюсиона, только какой в этом смысл? Что, хлеба прибавится? Или мяса?.. Однако людям не докажешь. Мои товарищи — уж на что были кремень мужики — и те растаяли. Талдычат одно и то же: надо жить не по лжи, нельзя впустую тратить дни!.. Вот и не тратят, а все вокруг приходит в полное запустение. И такие злые стали — не передать. Чуть что не по ним, сразу начинают кричать — еретик! В железо его!
— Выходит, нет такой силы, которая могла бы противостоять Бьюсиону? — спросил Викс.
Заметив, как опешил Тхарл, Тиорин объяснил:
— Я не точно выразился — мы не путешествовали десять лет вдали от родины. Мы просто не могли вернуться сюда.
— Ага, — смекнул Тхарл и добавил: — Помнится, я служил под командованием генерала Тигрида Дзена — он, говорят, сейчас в изгнании на Гуо. Болтают разное, что он якобы не сдался и копит силы. Еще говорят, что кто-то должен приземлиться на секретной площадке, расположенной неподалеку от города. Болтают разное… Я, например, краем уха слышал, что они намереваются захватить в плен какого-нибудь жреца. Только на них самих — этих, что спрятали корабль, — идет охота…
Он замолчал, оглядел гостей.
— Значит, вы поддерживаете связь с местным сопротивлением? — спросил Викс.
— Сопротивление? Хм… — Тхарл вздохнул. — Ну, если вы называете это сопротивлением, воля ваша. Что касается меня, то я бы поостерегся использовать подобное слово. Спустя два-три года после захвата власти Бьюсионом я начал разыскивать ребят, которые, по моему мнению, не в восторге от нынешней власти. Отыскал с десяток человек. Оказалось, что пятеро к тому времени совсем свихнулись и без посещения храма уже жить не могут. Остальные живут с надеждой на возвращение прошлого, но что они могут сделать? Я, например, не вижу, чем им можно помочь.
Он кивнул в сторону Спартака:
— Если ваш друг после первого же посещения храма все еще не может прийти в себя, что говорить о других, которые уже который год ходят на это представление. Взгляните на него, он до сих пор ощущает, что находится в космосе. Ведь как у нас было — сначала всем это представление показалось не более чем удивительным зрелищем, народ только и обсуждал, как ловко все это было устроено. Люди валом валили в храмы. Потом в одночасье всякие разговоры стихли, и большинство уже жить не могло без этих спектаклей. Они стали их главной заботой. Я избежал этой чумы, потому что имел прививку ненависти к новому порядку, а мои родные — жена и сын — стали одними из первых горячих почитателей Бельзуека. Лучше бы я тоже попал в его лапы!..