Преступивший
Шрифт:
Юлю колотило крупной дрожью, она оделась и лихорадочно собирала вещи:
«Я уезжаю…Прямо сейчас, сегодня… Ни одного дня, ни часа больше здесь не останусь…»
— Юля! Ночь! Сейчас ночь. Они уже не вернутся. Подожди рассвет и — да. Тебе лучше уехать…Первым поездом, самолётом. У меня билет на самолёт через три дня, раньше не смогу улететь.
Паника и спешка — плохие советчики.
Немного остыв от произошедшего, перетрусившие девушки пришли к оптимальному решению — дождаться
Удивительно, но Юля смогла немного поспать.
С первыми проблесками рассвета она подскочила, наспех побросала вещи в сумку.
Вспомнила, что на улице сохнет купальник.
Выбежала за ним, одновременно держа в руках сотовый телефон, ища в нём подходящие рейсы на самолет.
Потянулась за купальником, висящим на верёвке и… сотовый выскользнул из рук и булькнул в бочку, полную воды…
А-ах!.. Не дотянуться…
Она покружила вокруг бочки, понимая, что телефон безнадёжно погублен.
Какой смысл его сейчас выуживать? Терять время.
Ей казалось, что если она немного задержится, то мужчины вернутся и помешают уехать.
Всё… Куплю новый в Москве, только бы быстрей отсюда.
Предупредила сестру, что нечаянно утопила телефон, чтоб та знала и не волновалась от того, что Юля какое-то время будет не на связи.
— Поговорим потом, когда восстановлю сим-карту и куплю новый сотовый.
Обнялись, попрощались… Созвонимся!
Юля сердито шла по ещё пустынному, из-за раннего часа, переулку и думала о том, какой невезучий сегодня день.
И, вообще, отпуск не удался. Одна нервотрёпка. Просто с первого дня.
Сейчас надо только купить билет и всё. Всё закончится.
Она окажется дома, в привычном, дорогом ей мире.
Всё забудется, исчезнет, растворится за бортом самолёта.
Она торопилась.
Ещё два поворота и появится центральное шоссе, метров через пятьсот — автобусная остановка.
С первым автобусом она уедет в аэропорт.
Дорожная сумка на колёсиках неуклюже болтыхалась сзади, переворачивалась и цеплялась на каждой неровности, сильно тормозя движение.
Нарушая рассветную тишину. Надо свернуть с переулка на дорогу побольше, решила девушка, там хорошее покрытие и будет удобно катить сумку.
На дороге тоже ещё пусто — ни машин, ни прохожих.
Только одинокая чёрная машина мягко шурша шинами приближалась сзади. Большая, с тонированными задними стёклами.
Поравнялась с девушкой… Остановилась… Открылась дверь…
Жуткий, липкий страх пронзил с головы до пят.
О, Боже…Нет… Это Георг.
Этого не может быть… Юля оцепенела.
Она стояла, выпустив сумку, руки по швам. Не веря глазам.
Подкарауливал?! Следил? Выполняет обещание? Что хочет сделать?
Но, похоже, что он тоже не ожидал встречи на пустынной дороге.
На границе ночи и утра. Без энтузиазма рассматривает девушку.
Задумался. Запугивать её больше не хотелось, пошутил — и хватит.
Очевидно, что эту игру пора прекращать.
Видно, что беглянка ни жива не мертва от страха.
Считает, что он здесь не случайно. Спасается. Поверила, что он будет её преследовать.
Вышел из машины и, кивнув на дорожную сумку, устало спросил: «Сбегаешь?»
Не дождавшись ответа, посоветовал: «Зря ты одна в это время здесь шляешься».
— Ну что ты застыла? Что ты молчишь? — прикрикнул он. Ужас, который испытывала девушка при виде его, уже начинал бесить Георгия.
— Не бойся, не трону! Не гнался я за тобой, домой поехал! Всегда здесь проезжаю.
Он поднял её сумку и закинул в багажник. Юля, всё так же безмолвно, проводила её глазами.
— Что молчишь? Язык проглотила? Садись в машину. Подвезу… Куда надо? Вокзал, аэропорт? До остановки? Куда?
— Нет! Нет, я не поеду! С тобой никуда не поеду! Отдай сумку! — прорезался голос Юли.
— Началось… — раздражённо сказал Георг, — Женщина, не зли меня. Садись в машину, я тебе сказал! Почему с тобой нельзя по-хорошему разговаривать?
— Отдай сумку! Отдай! — крикнула она.
Подбежала к багажнику, пытаясь открыть его. Не получилось.
Пнула колесо.
— Ну всё!!! Достала…коза… — прорычал мужчина, схватил за руку и потащил в машину.
Юля вырывалась, колотила его по чему попало.
Неожиданная борьба и необходимость удерживать девушку, привела его в исступление, разбудила инстинкты.
Проснулось сдерживаемое и подавленное ночью возбуждение.
Охотник почувствовал живую, бьющуюся, дразнящую плоть жертвы.
Сгрёб девушку одним рывком, резко затолкнул на заднее сиденье, грубо заломил руки, содрал джинсы…
Через несколько минут, когда отключающее разум желание, было удовлетворено, он растерянно смотрел на рыдающую девушку и расплывшееся на сиденье бордовое пятно.
— Ты…У тебя… Я твой первый мужчина?..
— Нет!!! Нет-нет-нет! Ты — не мужчина!!! Не человек! Ты — животное, ты чудовище! Зверь! — забилась в истерике Юля.
Отвращение к нему, отвращение к себе.
Ужас, стыд, ненависть и жгучая ярость.
Протест…Отрицание реальности случившегося.
Она кричала, рыдала и выла.
Зверь! Он зверь! Нелюдь, распорядившийся её судьбой, в потеху своему минутному порыву.
— Я думал…Я хотел…Не хотел… — начал говорить Георг и осёкся.