Шрифт:
Глава 1
Много людей на свете, и все они разные. Они-то разные, да мироощущения у них одинаковые; одна я выпадаю из общей массы нестандартностью, оригинальностью и необычностью.
Мне это доказать — раз плюнуть!
Вот все люди, у кого ни спроси, когда начинается, например, весна, что ответят? Правильно, как заведенные, раз и навсегда обученные, отрапортуют: первого марта, вашбродь А попробуй спроси, может ли весна наступить в феврале или в июне, так что услышишь в ответ? Услышишь то, что слышать
Я для себя все эти сомнения преодолела, потому что сделала такое открытие, ну прямо такое глобальное и климатообразующее, что даже сама приятно удивилась.
А все началось, как и любое эпохальное деревояблочное-по-лбу открытие, с мелочи. На прошлой неделе моя Марина заявила мне, что ей все онастобрындило, и потребовала отпуск.
Кто-то подумает, я сразу же подскочила в кресле, станцевала джигу и прокричала: бери, пожалуйста, и на подольше?
А вот и нет. Я была уже девушкой наученной и опытной. Скуксила физиономию погрустнее и заныла что-то жалобное в стиле Шуберта: на кого ты нас оставляешь, да если не будет тебя, как не впасть в уныние.
Маринка расплылась довольной усмешечкой, потом улыбочкой и потом, махнув рукой так резко, что у меня сердце замерло от недоброго предчувствия, все-таки не сделала гадости и настояла на своем, но крепко пообещала при этом выйти из отпуска на пару деньков раньше. Если получится.
— Вы смотрите, ребятки, не одичайте здесь без меня, — пожелала она напоследок, — а то вернусь через месячишко, глядь, а вы тут по веткам прыгаете и блох друг у друга выкусываете!.. Дрессируй вас потом.
Я промолчала, Виктор — тем более, Ромка выпрыгнул с каким-то никчемным противоречием, на которое, впрочем, никто и внимания не обратил, а Сергей Иванович просто рассмеялся и ответил, как и подобает мужчине и джентльмену:
— Не дождетесь, Мариночка!
Я не зря сделала такое вступление про климат, не зря, потому что вслед за отъездом Маринки я вдруг почувствовала, что наступила весна! Самая настоящая весна! А-ля натюрель, дьябль!
В первый день, придя на работу, не встретив Маринку около кофеварки и зная, что ее сегодня точно не будет, я, прошу прощения, конечно, за такое свинство, расплылась такой улыбкой, и настолько похорошела, и сама себе понравилась — в зеркале проверяла, — и после этого поняла однозначно: весна наступила!
Дни уже не тащились и не тянулись своими тягомотными заботами, все было легко и прекрасно, и я с беспокойством ощущала, что так быть не должно и это не правильно. Все-таки мы с Маринкой подруги с огромным стажем начиная с университета, нельзя, просто нельзя так искренне радоваться ее отсутствию.
Я попробовала пробудить в себе если уж не стыд, то хотя бы совесть. Увы, не получилось.
Пребывая в такой борьбе с самой собой, я бодро и без напряжения
В последнее время достаточно спокойное прозябание Тарасова вдруг было нарушено, если так можно сказать, — но нам, газетчикам, наверное, можно, — целым рядом однотипных и наглых преступлений.
Группа из двух или, по другим данным, из трех человек совершала наглые по своей прямоте и брутальности ограбления обменных пунктов валюты.
Все совершалось просто, как в приснопамятных девяностых годах, или примерно так, как показывают нам по телевизору в домотканых боевичках средней паршивости.
Молодой человек заурядной наружности подходил к обменному пункту, наклонялся над окошечком, показывал девушке-оператору пистолет и, не спуская с нее взгляда, выгребал с помощью все той же девушки всю наличность. В описании преступников, — а не следует забывать, что описание давали напуганные женщины, — фигурировали в качестве особых примет такие безусловные и запоминающиеся факты, как «бешеный взгляд», «бандитская рожа», и более общая характеристика, выражаемая термином «сволочь-гад».
Последнее наблюдение было, конечно же, самым ценным и содержательным.
Думаю, понятно, было от чего нашим бодрым представителям власти и внутренних органов потерять покой. После того как преступления не прекратились сами, наша городская милиция начала откровенно нервничать.
После однотипного ограбления трех обменных пунктов были выставлены дополнительные посты у всех оставшихся, но налеты на банковских служащих прекратились. Грабители, очевидно, заранее предугадывая такое развитие событий, что было вовсе не сложно, переквалифицировались на ограбление магазинчиков, торгующих ювелирными изделиями.
Тут-то и было совершено первое убийство. Охранник магазина-салона «Монарх», руководствуясь то ли ошибкой, то ли дурно понятым героизмом, зачем-то попал под две пули. В результате оставил вдовой жену, детей сиротами, а витрины в магазине все равно были обчищены.
Нападавших на магазин было двое, что зафиксировала камера наблюдения, установленная над входом в магазин. Все дело заняло у грабителей три минуты двадцать секунд, и, выскочив из магазина, они свернули в проходной двор и уехали на поджидавшей их машине. Это было второе косвенное доказательство, что в банде три человека.
Наша газета, как и все средства информации города, освещала и описывала эти события, помещала на своих страницах фотографии ограбленных обменных пунктов и разгромленных магазинов. Все было как у всех, и мне это нравиться не могло. Наша газета, специализирующаяся на жареных фактах, на сенсациях, на собственных расследованиях, вдруг оказалась в общем потоке и не вырывалась из него, а иногда и отставала, потому что издания городской и областной администраций получали информацию самую свежую из максимально информированных источников.