Преступление без наказания
Шрифт:
Вот и сейчас я ждал своей очереди на УЗИ среди десятка таких же бедолаг что и я, слушая их перебранки из-за очереди и перечисление своих болезней – одна страшней другой. Как только они вообще еще живы?!
Я стоял в стороне и недоумевал, почему не назначить каждому пациенту свое время, и тогда не нужно будет создавать передряги и скандалы в среде галдящих больных. Причем каждый раз, когда шум поднимался особо сильный, из кабинета выглядывала медсестра, вышедшая далеко за пределы бальзаковского возраста и зычным голосом орала на притихших разом пациентов, что разгонит их к чертям собачьим,
Вид больничных пижам и халатов привел меня в такое уныние, от которого хотелось волком выть и бежать куда глаза глядят. Кое-как дождавшись своей очереди и пропустив особо наглых стариков, утверждающих, что прошли четыре войны и являющихся героями всего чего только можно, я не стал спорить, полагая, что торопиться здесь все-равно некуда и ругаться из-за очереди совсем ни к чему, скользнул в кабинет неуклюже взгромоздившись на кушетку, и затих под строгим взглядом молоденькой девушки-врача, которая наверное только-только получила диплом и страшно боялась накосячить, а потому принимала вид сурового, умудренного опытом специалиста.
– Результат вам скажет лечащий врач. – через чур напыщенно сказала она. – Позовите следующего.
Я вернулся в палату и лег, раздумывая как теперь скоротать остаток дня, когда осторожно приоткрыв дверь, заглянула Вера. Я несказанно обрадовался тому, что хоть еще какое-то время буду занят разговорами и обсуждением городских и семейных новостей. Мы только начали обсуждать жизнь нашей дочери, как в палату зашел врач, чтобы провести утренний осмотр. Это был мужчина тридцати с небольшим лет в белом медицинском халате, невысокого роста, с гладкими прилизанными волосами и ранней залысиной на голове. А очки в широкой роговой оправе придавали ему нелепый комичный вид.
Я почувствовал как екнула сердце, такого человека среди врачей не было, уж я-то хорошо изучил каждого за прошедшие три недели.
Вполне может быть, что это дежурный врач, но что-то в его облике настораживало, прямо кричало, что этот пряник не имеет к медперсоналу никакого отношения.
– Ну как вы себя чувствуете больной? – обратился он к о мне, исподлобья посматривая на Веру.
– Да вполне себе так ничего. – задумчиво ответил я, убеждаясь все больше и больше в том, что моя интуиция меня не подвела. Ничего не выдавало в нем светило медицинской науки. Вон, и стетоскоп держит не так, и медицинская карта не моя – какая-то странная папка, и держится неуверенно.
– Попрошу всех выйти из палаты. – пробасил мужчина, повернувшись к Вере.
Та с удивлением и некоторым волнением уставились на доктора, ожидая того, что он скажет своему пациенту. Она и ухом не повела на его просьбу покинуть палату, видимо решив, что данное заявление к ней никак относиться не может.
– Всем на выход. – процедил неизвестный с нажимом, заметно нервничая. Это еще больше напугало мою благоверную, которая уже готова была ринуться в бой.
– Что с ним, доктор? – еле выдавила из себя Вера. – У него плохие анализы? Что-то серьезное? Не тяните… у нас нет секретов друг от друга… и я должна знать… быть готовой ко всему…
Я видел, что Вера не замечает того, что заметил я.
В глазах мужчины заплескалась паника, его лицо вспотело, и очки заскользили вниз по переносице.
– Дорогая, прошу тебя, выйди. – я вымученно улыбнулся жене, пытаясь не накалять ситуацию и спасти гостя от неловкого положения. – Все будет хорошо. Я не чувствую себя больным и передам тебе все, что сейчас услышу.
Мужчина незаметно выдохнул с облегчением, изобразив улыбку на лице, но глаза его оставались заискивающе-серьезными.
Вера поджав губы приготовилась дать отпор, но мы вдвоем молча уставились на нее, и она сдалась.
– Я зайду к тебе завтра в это же время! – сверля глазами врача, недовольно проговорила она чуть не по слогам, но тот никак не отреагировал, отведя взгляд в сторону.
Как только Вера ушла, лицо его тут же изменилось, глаза засветились огоньком и от его меланхоличной манеры держаться не осталось и следа.
– Борис Петрович, – начал он с жаром, – я не врач. Вижу по вашему выражению лица, вы об этом догадались. – я кивнул. – Мы с вами коллеги. Я из соседнего РОВД, майор Тушинин Андрей Григорьевич.
– Я слышал о вас. – кивнул я. – Продолжайте.
– Около года назад у нас стали совершаться убийства детей. И лишь в последние месяцы все эти дела были объединены в одно. Маньяк орудует в радиусе пары километров от центра, где есть садик, школа, еще спортивный детский клуб, библиотека и школа искусств. Но…
– Но преступника никто не видел и ничего не знает… Свидетелей нет и подозреваемых тоже. – закончил я.
– Все так. – хмуро кивнул он. – Мы пересмотрели все камеры видео наблюдения – и тоже ничего. Правда и камеры-то в большинстве своем – муляжи, или настолько плохого качества, что разобрать практически ничего не возможно. А возле школы их вообще нет, только две штуки, и то направлены на центральный вход с разных сторон. Что делается в пяти метрах от подъезда не видно.
– А что ж вы за это время не удосужились поставить еще пару камер, направленных во двор? – спросил я. – Год – это приличный срок.
– Так ведь денег нет. Мы же не знаем, где пропадают дети.
– Хотя бы одну из школьных камер повернули бы в противоположном направлении! Зачем две, смотрящие в одну точку?
– Об этом мы как-то не подумали.
«Как так?!» – я в недоумении мысленно развел руками, но вслух ничего не сказал.
– Мне врачи говорят, что лежать мне еще хотя бы до конца месяца. Можете потерпеть до моей выписки?
– Нужно поторопиться – он совершает свои убийства в конце каждого месяца. а сегодня семнадцатое число, и у нас мало времени. Да вы и сами говорили, что чувствуете себя хорошо. С вашим полковником Нестеровым я связался, он сказал, что это решать только вам, а он не против – другой замены вам нет, уж извините, Надеяться больше не на кого, вы лучший специалист в своем отделении, а других у нас и самих хватает. Нет у нас ни опыта, ни знания, таких какие есть у вас.
– Еще есть лечащий врач, – напомнил я, – а с ним договориться навряд ли получится – он не станет рисковать своей карьерой из-за ваших трудностей. Да и если меня выпишут каким-то чудом, мне придется доделать все отчеты в отделении, а их, во-первых, накопилось не мало, а во-вторых я так этого не люблю, аж до тошнотиков…