Преступление Гаррарда
Шрифт:
Гарвей чувствовал себя не в силах утешить ее. Он подложил подушку ей под голову и поднялся. Она была в полуобморочном состоянии. Он тихонько открыл дверь и вышел на лестницу. Ее последний крик еще долго звучал в ушах.
27
На следующее утро ровно в восемь Гарвей был в своем бюро. С девяти часов начались муки ожидания. Грэйс никогда не опаздывала. Он прислушивался к каждому шагу. Каждый раз, когда открывалась дверь, его сердце замирало. Но пробило уже половину десятого, а Грэйс не было. Понял, что она не придет. В десять его посетил мистер Робинсон из Скотлэпд-Ярда.
— Пошлите его сюда, но дайте понять, что я очень занят,— сказал Гарвей телефонистке.
Инспектор вошел и сел на предложенный Гарвеем стул.
— Чем могу вам служить, господин инспектор?
— Мистер Гаррард, я являюсь, к сожалению, но весьма неприятному делу, но должен вам откровенно сказать, что, несмотря на неопределенные улики, вся история является для нас загадкой. Мой шеф прислал меня сюда лично переговорить с вами, прежде чем мы приступим к исполнению своих обязанностей.
— Я весь в вашем распоряжении,— ответил Гарвей и отодвинул кипу бумаг в сторону.— Могу я закурить? Я два часа напряженно работал.
— Пожалуйста.
Гарвей закурил папиросу и протянул инспектору портсигар.
— Не закурите ли вы, господин инспектор?
— Благодарю вас. Теперь нет. Если позволите, попробую объяснить, что привело меня сюда.
— Обязательно.
— Вы, конечно, помните, что несколько месяцев назад в вашей приемной был найден мертвым господин Эбинезер Свэйл.
— Я хорошо помню этот случай.
— Ни при нем, ни в его номере не было найдено никаких денежных сумм. Во всяком случае не больше того, что требовалось для уплаты по отдельному счету. А его считали состоятельным человеком, хотя и большим чудаком. Кроме того, мы получили достоверное известие, что по прибытии в Англию он имел при себе очень значительную сумму в американских долларах. Мы говорили с его внучкой, которая ездила в Америку, чтобы на месте получить сведения, но по приезде она не могла сообщить нам ничего нового, и мы до последнего времени ничего о ней не слышали. Наше собственное расследование, напротив, не осталось безрезультатным. Нам удалось обнаружить одну из акций, которые покойный мистер Свэйл привез в Англию.
— Одну-единственную акцию?— пробормотал Гарвей.
— Этого было вполне достаточно,— сухо ответил инспектор.— Она находилась в Южном Банке среди ценных бумаг, представленных вами как обеспечение.
— А как обстоит дело с другими акциями?
— Мы ждем сегодня телеграммы из Америки. Как только получим все интересующие нас справки, обратимся в Банк и проверим все ценные бумаги, которые вы депонировали.
— Понимаю.
— Вчера вечером нам телефонировала одна дама, которая назвалась мисс Свэйл, внучкой покойного. Она в бессвязных выражениях сообщила, что пропавшие акции были похищены из портфеля ее дедушки, когда покойный лежал в вашей приемной, и что вы депонировали эти акции в Южном Банке. Но когда мы сегодня утром пришли на квартиру молодой девушки, чтобы это запротоколировать, на основании телефонных известий мы никогда не приступаем к делу, мы нашли комнату запертой. Девушка уехала.
— Уехала до того, как вы пришли?— недоверчиво спросил Гарвей.
— Вот именно. По какой-то причине она очень спешила. Заплатила за квартиру и уехала в шесть часов утра, не оставив никакого адреса.
— Это действительно очень интересно, господин инспектор. В этот ранний утренний час, правда, можно иметь некоторую охоту изобретать романы, но не кажется ли все это вам немного неправдоподобным?
— Может быть, сэр. Но это короткий пересказ событий, и я явился спросить, не хотите ли вы что-нибудь по этому поводу заметить?
— Ни одного слова.
Инспектор был заметно удивлен.
— Вы понимаете, сэр, что расследование должно продолжаться в отсутствие девушки. Но начальник желает, чтобы я особенно обратил ваше внимание на это. Должен напомнить, что вы обвиняетесь в том, что присвоили себе деньги и депонировали их в банке.
— Но мой обвинитель исчез.
— Каким образом обнаруженная ассигнация попала в ваш банк?
— Вы едва ли можете рассчитывать получить ответ на этот вопрос. Могу сказать только, что ассигнация очутилась там — одна или вместе с другими — для того, чтобы находиться в сохранности, пока ее не потребуют.
— Вы хотите сказать, что банк не имеет на нее никаких прав?
— Ни малейшего права. В таком большом деле, как наше, каждый день остается излишек по счету. Я хотел бы сообщить вам на случай, если это интересует вашего шефа, что мои ревизоры составляют отчетность фирмы, которая назначена к продаже. Отчетность обнаружила излишек в нашу пользу в более чем 1 500 000 фунтов. К чему же понадобилось бы мне присваивать чужие деньги?
— Все это очень загадочно. Я посоветовал бы, мистер Гаррард, в ваших же собственных интересах быть с нами откровеннее. Уверяю, шеф не хотел бы причинить вам никаких неприятностей. На основании полученных сведений мы имеем право действовать совсем другим образом, но хотели бы по возможности обойтись без резких мер. Поэтому-то я и пришел к вам.
— Передайте вашему шефу, что я очень благодарен. Скажите также, что эта история связана с некоторыми обстоятельствами, о которых ничего не могу сообщить, пока меня не принудят к этому. Будь у меня возможность, говорил бы гораздо откровеннее и ради себя, и ради вас. Но вынужден предоставить вам действовать всецело по вашему усмотрению.
— В таком случае нам придется дать приказ о вашем аресте. Тогда вы вынуждены будете сделать показания, в которых теперь отказываете. Если собираетесь и в дальнейшем держаться подобным образом, посоветовал бы вам обратиться к своему адвокату.
— Я это сделаю.
Инспектор поднялся.
— Мне очень жаль, сэр, что не удалось добиться от вас более откровенных показаний. Надеюсь, вам ясно, что мы сделали все возможное, чтобы избежать неприятностей. Наше дальнейшее поведение падет виной на вас.
— Вы прикажете арестовать меня?
— Я не вижу другой возможности.
— Но на каком основании? Из-за кражи ассигнаций? Но как они могут считаться украденными, если находятся на хранении в Южном Банке? Если эта дама хочет перевести их на свое имя, это очень легко сделать.