Преступление по-китайски
Шрифт:
Не успели они зайти на веранду, как их буквально ослепила красота юной китаянки: в длинном шелковом красном платье, расшитом черными цветами, она как будто пребывала в глубокой задумчивости, стоя у оконного проема с видом на заснеженный парк. Она была высокая, почти под стать сэру Айвори, и тонкими чертами лица напоминала образы, запечатленные в фарфоровых изваяниях эпохи Мин. [4] Сэру Малькольму тут же вспомнилась статуэтка богини Гуань-инь [5] в Британском музее, которой
4
Династия в Китае (1368–1644).
5
Гуань-инь — в буддийской мифологии, в частности Китая, божество, выступающее преимущественно в женском облике, спасающее людей от всевозможных бедствий.
— Следственные меры вынуждают нас нарушить ваше одиночество, — проговорил старший инспектор. — Так что просим прощения.
Веки девушки затрепетали, точно крылья бабочки, хотя губы даже не дрогнули, когда она жестом предложила обоим мужчинам сесть.
— Мы глубоко сожалеем, что вынуждены потревожить вас едва ли не сразу после трагических событий, которые…
От изумления Форбс путался в словах. Но ему на выручку пришел сэр Айвори:
— Мисс, вы часом не родственница владельца замечательного магазина китайских древностей на Сэквил-стрит?
Девушка опустила глаза и робко, точно извиняясь, проговорила:
— Им владеет мой отец.
— О! — воскликнул сэр Айвори, — поздравляю, мисс, и весьма сожалею, что пришлось познакомиться с вами при столь печальных обстоятельствах. Видите ли, я глубоко почитаю древнюю китайскую культуру.
Девушка немного успокоилась и смущенно извинилась за то, что предстала перед ними в вечернем платье.
— Вчера в таком виде меня сюда доставил шофер. Сегодня утром он должен был привезти мне смену одежды, но его не пускают.
— Вынужденные следственные меры, — как будто оправдываясь, повторил Форбс, — но это ненадолго, мисс.
— Я к вашим услугам.
— Прекрасно, — сказал сэр Айвори. — Значит, вы были помолвлены с Брайаном Уоллесом?..
Она задумчиво покачала головой, словно взвешивая ответ.
— Это Брайан решил, что мы помолвлены. И уже думал о свадьбе. Я же считала его скорее другом, близким другом, хотя, конечно, не настолько, чтобы говорить о помолвке.
— А я как будто слышал, вчера вечером, под конец праздничного застолья он объявил о вашей помолвке.
— Верно, но без моего ведома, и я ему сказала об этом. Может, он хотел таким образом ускорить события. Но мне его поведение не понравилось… Хотя сейчас это, увы, уже не имеет значения.
Тут сэр Малькольм по привычке внезапно перевел разговор на другую тему:
— Мисс, не могли бы вы описать, как проходил вчерашний ужин, и, если можно, покороче?
— Ужин устроили по-шотландски — с лососем, по-индийски — с говядиной под соусом карри, по-уоллесски — со знаменитым домашним пудингом, названным по-семейному, и по-английски — по мере того, как разговоры становились все менее интересными.
— Ценю вашу лаконичность. И после пудинга Брайан Уоллес встал. А теперь постарайтесь вспомнить его слова поточнее.
— Он сказал, что хочет сообщить важные новости, и прежде всего — о нашей с ним скорой помолвке. После этого он тут же продолжил — сказал, что намерен перебраться в квартиру, принадлежащую семье Уоллесов, неподалеку от Гринвича. Помню его слова: «Я ждал целых тридцать пять лет и вот наконец дождался — теперь я действительно взрослый». Потом он завел какую-то странную речь, но смысл я плохо поняла. Признаться, меня так огорчило его неожиданное заявление насчет нашей помолвки, что я, понятно, уже мало обращала внимание на остальное. Он говорил о поруганной дружбе, о лицемерии — что-то в этом духе. Словом, он был сильно возбужден, а когда сел, за столом воцарилось неловкое молчание. И вскоре гости быстро разошлись.
— Может, он выпил лишнего?
— Он вообще редко пил спиртное, и в этот вечер я не заметила ничего особенного. Произнося свою странную речь, он как будто играл чужую роль. Не знаю, как объяснить, но у меня было такое чувство. Мне казалось, вместо него говорит кто-то другой, более сильный, решительный, даже властный, ведь Брайан был слишком мягкий и восприимчивый.
— И вы не можете объяснить его поведение?..
— Думаю, ему понадобилось определенное мужество, чтобы высказать свои намерения матери в лицо. Она не могла на него надышаться, и так всю жизнь. А он часто говорил мне: «Из замка придется уезжать. Далековато до работы. А от квартиры в Гринвиче до „Эдисон и Эдисон“ каких-нибудь четверть часа на машине».
— До нотариальной конторы, где он работал, — уточнил Форбс.
— Брайан был прав. Этот замок слишком велик для двоих. Хотя, с другой стороны, я понимаю — вдову Роберта Уоллеса удерживают здесь воспоминания.
— Мисс, — сказал сэр Айвори, — я ценю вашу наблюдательность. Вы обращаете внимание на главное, а в наше время это большая редкость. Поэтому, с вашего позволения, мне бы хотелось спросить вас, что было прошлой ночью?
Девушка как будто смутилась.
— Ночью?
— Ведь Брайана убили этой ночью; пока мы не знаем точно, в котором часу, но скоро узнаем. Итак, меня интересует, что гости делали этой ночью.
— Ну, — проговорила она, — спали, наверное.
— А вы сами хорошо спали? После того объявления о помолвке, которое вас расстроило, вы так вот легко и уснули?
Девушка опустила голову, потом с достоинством ее подняла.
— Честно признаться, спала я плохо. Во всяком случае, первую половину ночи.
— Вы вставали? Выходили из комнаты?
— Конечно, нет! Да и зачем?
— Чтобы спуститься в кухни за бутылкой воды, например.
— Чжан распорядился поставить в моей комнате графин с водой.
— Вы хорошо знаете Чжана?
— Он исполнительный дворецкий. Брайан доверял ему во всем. Хотя вряд ли можно сказать, что я знала его хорошо.
— Вам известно, что лорд Роберт Уоллес его усыновил?
— Чтобы ему дали британское гражданство. Это всем известно. И я восхищаюсь поступком лорда Роберта. Далеко не всякий англичанин способен на такое.
— А что об этом думал Брайан?
— Он любил Чжана, но каждый из них, понятно, знал свое место.
После того как они оставили мисс Ли наедине с ее мыслями у окна в заснеженный парк, Дуглас Форбс сказал сэру Айвори: