Преступление в двух сериях
Шрифт:
Дверь масловского подъезда открылась, и я тут же насторожилась. Но из подъезда вырулила какая-то бабуська, тянущая за собой несчастную болонку, которой, по-моему, страшно не хотелось покидать теплую квартиру. Собачка отчаянно сопротивлялась, пытаясь оттянуть неотвратимое и скользя всеми четырьмя лапами по обледеневшим ступеням.
Я так заинтересовалась разворачивающейся на моих глазах сценой, что едва не упустила Людмилу. Хороша бы ты сейчас была, частная сыщица Таня Иванова: наблюдала за какой-то не желавшей идти на прогулку болонкой, а твоя подозреваемая ускользнула бы, не применив ни единой уловки!
Маслова
Я выскочила из машины, поспешно сунув сотовый в карман куртки — вдруг у Кири появятся новые сведения, и он решит мне позвонить, — и осторожно пошла вслед за Масловой, пытаясь не повторить вчерашнюю ошибку.
Людмила, впрочем, оглянулась лишь пару раз. И я умудрилась остаться незамеченной: один раз — купив пачку легкого «Парламента», а второй — отвернувшись и закурив. Судя по всему, Маслова не обратила на меня внимания. Конечно, ведь сегодня мои стройные ноги не мозолили ей глаза, джинсы надежно скрывали великолепие моих конечностей от ее невинных глаз.
Маслова постояла на остановке, покурила и ринулась в подошедший троллейбус, отшвырнув недокуренную сигарету. Бычок врезался в начищенный ботинок какого-то подростка, впившись в кожзаменитель кровожадно-алым огоньком, отчего «ребенок» не по-детски заверещал, мешая проклятия с матерными словами.
Выслушивать словесные упражнения невоспитанного малолетки я не стала, а быстренько загрузилась в троллейбус вслед за Людмилой Владимировной. Маслова подвесилась к поручню, отчего ее дубленка неприлично задралась вместе с юбкой, и вперила взор в пространство, интенсивно шевеля губами — мысли рвались наружу, наверное.
Я пристроилась за широкой спиной какого-то квадратного дядечки и наблюдала за Людмилой поверх его кожаного плеча. Мужчина не протестовал. Он косил на меня любопытствующим взглядом, не делая, к счастью, попыток свести знакомство. Так мы доехали до конечной остановки, и Людмила колобком выкатилась на влажную, дышащую промозглым холодом улицу. Я последовала за ней, прикрываясь спиной все того же дядечки.
Маслова перешла дорогу и направилась к единственному многоэтажному зданию, расположенному на горе. Кругом ютились невысокие домишки. Ну и что же здесь, среди всего этого убожества, делает ухоженная дамочка?
А дамочка, спотыкаясь на каждом шагу, скользя на своих каблуках и страшно ругаясь, покрывала чуть ли не матом дурные дороги, приближающуюся зиму и вообще все милости природы. Я с трудом сдерживала смех, легко шагая вслед за Людмилой Владимировной в своих удобных сапожках.
Маслова свернула на одну из узких тропок, проложенных между частными домами, и осторожно пошла к одной ей ведомой цели. Впрочем, цель и мне скоро стала ясна — господин Гурьянов. Он стоял у одного из глухих заборов, полностью скрывавшего дом, и переминался с ноги на ногу, задумчиво вглядываясь в даль.
Я, чтобы снова не попасться «сладкой парочке» на глаза, свернула на одно из ответвлений тропинки. Как только они решат, куда отправиться, я снова прицеплюсь к ним на хвост.
А Гурьянов, встретившись с Масловой, подхватил ее под локоток и повлек куда-то. Я пошла следом. Михаил Яковлевич что-то снова увлеченно вещал своей спутнице,
Я пристально наблюдала за ними, медленно шагая по скользкой дороге, кося взглядом по сторонам и отчаянно делая вид, что я, в сущности, здесь совершенно ни при чем и рядом не стояла. Впрочем, парочка и не обращала на меня внимания. Людмила чуть ли не в обнимку с Михаилом Яковлевичем дошли до остановки какого-то автобуса, устроились на совершенно пустую лавочку — видимо, транспорт здесь ходил настолько редко, что никто на него и не надеялся, — и продолжили бурное обсуждение своих проблем.
Я задами подошла к остановке и присела позади нее в кустах. К счастью, меня скрывали ветки, с которых еще не полностью облетела листва. Я прислушалась.
— …Миша, ты скоро их сделаешь? — продолжая прерванный разговор, спросила Маслова.
Гурьянов ответил с ленивой уверенностью:
— Ну конечно, только вот напутали вы черт знает сколько.
— Как будто я путала! — обиделась Маслова. — И вообще… Ты же перепишешь, и все будет в порядке?
«О чем это они, черт возьми?» — спросила я сама у себя, съеживаясь и почти сливаясь с кустарником. А парочка по-прежнему тарахтела о каких-то непонятных своих делах, документах и прочем.
Михаил Яковлевич добыл из пакета пачку бумаг в прозрачной пластиковой папке и передал ее Людмиле. Та, в свою очередь, отдала Гурьянову еще какие-то документы, обратив к нему с облегчением восторженный взор.
— Мишенька, ты молодец, — улыбнувшись, защебетала Маслова. — Здорово, что ты так быстро справился.
Гурьянов пробурчал что-то, выражающее, видимо, смущенную благодарность.
И тут я подумала, что, должно быть, в прошлом Маслова с Гурьяновым уже довольно плотно пересекались, что-то их крепко связывает. Слишком уж по-свойски они беседуют, как я погляжу. В интимную их связь я не верила — уж это от деловых отношений всегда можно отличить. Нет, Гурьянов и Людмила общались на равных правах, как партнеры. В сущности, как люди, друг другу безразличные, но в данный момент полезные. Да и разговор свидетельствует именно о деловых отношениях. Может быть, прошлое этой сладкой парочки сможет что-либо прояснить?
Так, значит, мне необходимо выкроить время на раскопки карьеры да и личной жизни Людмилы Масловой и Михаила Гурьянова. Не заняться ли этим прямо сейчас?
Но тут мне в голову пришла гораздо более здравая мысль, чем предыдущая. И не нужно бросать пост наблюдения и разбираться с местами, где работала «сладкая парочка» раньше.
Я отползла подальше от остановки, выудила из кармана сотовый и набрала привычный номер. Не просто же так милиция штаны в своих кабинетах просиживает! Пусть на меня поработают. Сигналы в трубке смолкли, и я услышала, можно сказать, родной голос подполковника Кирьянова.
— Киря, солнышко, ты, случайно, не копался в прошлом Масловой и Гурьянова? — спросила я, приготовившись к отрицательному ответу и интенсивно соображая, когда же мне выкроить время на наведение справок.
Но Владимир, к счастью, не оправдал моих худших ожиданий. То есть, наоборот, — обрадовал ответом.
— Разумеется, копался. А ты думаешь, мы здесь только бумажки пишем? — ядовито поинтересовался он.
Вообще-то, за Кирей ехидства обычно не водится. Это он, наверное, не с той ноги встал сегодня. Но обижаться я не стала.