Преступления страсти. Алчность
Шрифт:
Пройдя еще немного, ободрившиеся, набравшиеся сил пираты заметили башни Панамы. Они бросали вверх шляпы, заранее празднуя победу.
На следующий день проводники, шедшие вместе с пиратами, предупредили Моргана, что лучше было бы свернуть с большой дороги и поискать другой путь, ибо испанцы на ней, безусловно, устроили засады. Пираты пошли через лес на расстоянии мушкетного выстрела от дороги; и хотя идти было очень трудно, они не унывали: ведь уже столько пережито, а желанная добыча совсем близка. Испанцы, как и говорил проводник, укрепились на большой дороге и, заметив, что пираты избрали другой путь, вынуждены были выйти им навстречу.
Испанские силы состояли из двух эскадронов, четырех батальонов пехоты с двумя косяками быков, а кроме того, у них было много индейцев, негров и мулатов. Силы испанцев казались несравненно больше пиратских, а уклониться от боя было невозможно. Тогда Морган решил напасть первым и сражаться до последнего вздоха: ведь на пощаду никто не мог надеяться. Он разбил свой отряд на три батальона, но вперед выставил двести французских буканьеров, поскольку у них были наилучшие ружья и все они слыли прекрасными стрелками. Буканьеры двинулись вперед, остальные последовали за ними.
Когда большая часть пиратов спустилась в долину, испанцы стали кричать: «Viva el Roy!» (Да здравствует король!) Одновременно пиратов атаковала конница, но всадникам мешало болото, и они продвигались очень медленно. Двести охотников, на которых как раз и мчались всадники, подпустили их поближе, потом часть буканьеров вдруг встала на колено и дала залп, затем то же самое сделали остальные, так что огонь велся беспрерывно. Испанцы же не смогли причинить им никакого вреда. Пехота попыталась прийти коннице на помощь, но ее обстрелял другой пиратский отряд. Тогда испанцы решили выпустить с тыла быков и привести пиратов в замешательство. Однако люди Моргана мгновенно перестроились: в то время как остальные сражались с наступающими спереди, люди в арьергарде дали по быкам два залпа; животные обратились в бегство вопреки стараниям их погонщиков, которые бежали вслед за ними.
Бой продолжался примерно часа два, пока испанская конница не была разбита наголову: большинство всадников оказалось убито, остальные бежали. Пехота, убедившись, что нападение кавалерии принесло мало пользы, и не имея дальнейших приказов, которые должен был бы отдать их предводитель, выстрелили из мушкетов, бросили их и побежали во всю прыть. Пираты, измотанные голодом и утомленные долгой дорогой, не смогли пуститься в погоню. Некоторые испанцы, не надеясь на свои ноги, прятались в зарослях тростника у небольших прудов, однако пираты находили их и тут же убивали. Захватили и командира конницы, который был ранен в бою. Морган приказал допросить его, и тот сообщил, каковы у испанцев силы.
Подсчитав людей, Морган установил, что убитых среди пиратов почти нет, а ранено всего несколько; между тем испанцы потеряли убитыми шестьдесят человек, помимо раненых и разбежавшихся по лесам. Столь небольшие потери воодушевили всех пиратов. Они решительно направились к городу, прихватив с собой пленных.
Когда пираты вошли в Панаму, им открылось нежданное и негаданное зрелище: улицы были наглухо перекрыты брустверами из мешков муки, на которых стояли великолепные бронзовые пушки. Хотя пираты и бросились на штурм, однако взять баррикады было гораздо труднее, чем драться в чистом поле, потому что пушки стреляли картечью и наносили куда больший урон, чем мушкеты в только что выигранном бою. Однако, несмотря на все это, спустя два часа город оказался в руках пиратов, и они перебили всех, кто им сопротивлялся. Хотя испанцы и вывезли из города большую часть имущества, все же остались склады, набитые всевозможными товарами, шелком, полотном и прочим добром.
Как только сопротивление было подавлено, Морган приказал собрать всех своих людей и запретил им пить вино, сказав, что у него есть сведения, будто вино отравлено испанцами. Конечно, это было ложью, но он понимал: после крепкой выпивки его люди станут небоеспособными. Впрочем, угроза появления врага казалась маловероятной.
Морган приказал поджечь дома, и пламя распространилось очень быстро; если загорался какой-нибудь один дом в проулке, то спустя полчаса и от остальных домов оставались только головешки. На следующий день весь город превратился в кучу золы; уцелели лишь склады да конюшни: они стояли в стороне. Все животные сгорели вместе с домами, и погибло много рабов, которые спрятались в жилищах и уже не смогли вырваться наружу. Словом, последние остатки сопротивления были подавлены. В руинах сожженных домов находили серебряную посуду и слитки серебра, которые испанцы бросали в колодцы и которые остались целы.
На следующий день было снаряжено еще два отряда, каждый по сто пятьдесят человек, чтобы разыскать жителей города, рассеявшихся по окрестностям. Через два дня пираты вернулись и привели с собой двести пленников — мужчин, женщин и рабов. Некоторое время в водах Панамы пираты нападали на барки с различными товарами, шедшие на острова Товаго и Тавагилья, груженные шелком, сукном, сухарями и сахаром; на каждой было взято примерно на двадцать тысяч реалов чеканного серебра. Захватили также два испанских корабля со съестными припасами, что дало возможность Моргану остаться в Панаме, обшарить всю страну и разграбить ее.
В то время как часть пиратов грабила на море, остальные грабили на суше: каждый день из города выходил отряд человек в двести, и, когда эта партия возвращалась, ей на смену выходила новая; все они приносили большую добычу и приводили много пленников. Походы сопровождались невероятными жестокостями и всевозможными пытками. Чего только не приходило в голову пиратам, когда они допытывались у всех без исключения пленников, где спрятано золото! Не давали пощады даже монахам, хотя и не рассчитывали получить с них деньги: просто убивали всех подряд из одной только ненависти к их праведной жизни. Женщин тоже не щадили, кроме тех, с кем им хотелось позабавиться. Морган и в этих бесчинствах был впереди бесчинства… но однажды произошла с ним некая загадочная история, которая вошла в легенду. Вот как рассказал о ней один из разбойников, бывших в том походе.
«Пираты, возвращавшиеся с моря, привезли с собой с островов Товаго и Тавагилья группу пленных, и среди них была жена одного богатого купца, молодая и красивая. Я не стану описывать ее красоту, а только скажу, что и в Европе краше не было и нет никого. Ее муж отправился в Перу с товарами, и она скрывалась от пиратов со своими родственниками, пытаясь утаить свое добро. Как только ее привезли к Моргану, он тотчас же приказал отделить ее от ближних и поместить вместе с рабыней в особые покои, хотя эта женщина со слезами на глазах молила оставить ее вместе со всеми. Он приказал дать ей все, что нужно, и послал ей к ужину блюда с собственного стола, хотя пищу ей и готовила рабыня. Сперва женщина сочла все эти знаки внимания проявлением благородного нрава Моргана, была очень удивлена и решила, что пираты вовсе не такие злодеи, как о том ей говорили другие испанские женщины. Когда испанцы вышли из города навстречу пиратам, одна женщина попросила принести ей что-нибудь на память о ладронах (так испанцы называли пиратов, ладрон — вор и разбойник). Оказывается, перед битвой любопытные панамские женщины просили, чтобы им дозволили хотя бы издали посмотреть на битву, однако мужья сказали им, что предстоит не бой, а резня, на которую противно смотреть, поскольку, добавляли они, разбойники не люди, как мы, а звери. Поэтому многие женщины, увидев позднее пиратов, были очень удивлены и кричали: «Jesus, los Ladrones son como los Espanoles!» (Господи, разбойники такие же люди, как и испанцы!)
Морган каждый день заходил в церковь, где содержались пленники, и проходил мимо помещения, где находилась эта женщина, здоровался с ней и иногда даже занимал разговором (он довольно хорошо говорил по-испански), обещая дать ее друзьям и родственникам свободу. Словом, все шло, казалось бы, как подобает. Так продолжалось три дня, а затем он попытался ее обесчестить и предложил ей стать его наложницей, за что посулил разные драгоценности. Женщина та была весьма добродетельна, она его поблагодарила и сказала, что находится в его власти, но сперва она думала, что он человек порядочный, и не предполагала, будто его благородству так скоро придет конец. Она сказала, что представить себе не может, как у него появилась такая мысль, тем более что командиру столь сильного войска не следует подобные требования предъявлять к человеку, жизнь которого полностью в его руках. Эти слова не могли угасить все более и более распалявшегося вожделения Моргана, он еще настойчивее стал добиваться своего, обещая ей возвратить все потерянное богатство, причем в драгоценностях, которые ей было бы легко сохранить. Но она отклоняла его предложения со всей учтивостью, на которую только была способна. Однако Морган, не добившись ничего по-хорошему, решил применить силу, но она сказала, что достанется ему только мертвой, после чего окончательно умолкла. В конце концов сопротивление женщины так разозлило Моргана, что он приказал перевести ее в другое помещение и запретил кому бы то ни было приходить к ней. Он приказал также отнять у нее платье и давать лишь столько пищи, чтобы она не умерла с голоду. Но она нисколько не опечалилась и проявляла такую же стойкость, моля Бога, чтобы он дал ей силы выдержать издевательства Моргана. Но Морган обращался с ней невероятно жестоко под тем предлогом, что она якобы переписывается с испанцами и однажды будто бы послала к ним раба с письмом. Я никогда не предполагал, что женщина может вести себя с такой стойкостью; сам я ее не видел и не беседовал с ней, хотя изредка тайно приносил ей немного еды. Скажу еще, что она испытала затем много бед не только от врагов, но и от своих друзей».