Преступления страсти. Месть за любовь (новеллы)
Шрифт:
Забавно, не правда ли? Начало средневековой «охоты на ведьм» было положено на Руси!..
Но вернемся в Галич.
Когда пепел несчастной Настаски развеялся по ветру, бояре выпустили из узилища Осмомысла и повелели ему жить с законной женой. Ольга Юрьевна с великой пышностью воротилась домой и решила, что все ее беды закончились.
Увы, из мужчин веревки вить удается с большим трудом. Когда прошло первое потрясение, Ярослав наотрез отказался не только жить с женой, но и вообще видеть ее около себя. Слишком уж жестоко отомстили ему за любовь! Тень убитой возлюбленной незримо витала между супругами.
Княжеская семья распалась. Дочь Евфросинья, к счастью, уже была замужем за князем Игорем. Она приютила сестер, а брат ее, Владимир, долго скитался по разной другой родне, пока тоже не пристроился у сестры.
Чтобы закончить разговор об этой трагической любовной истории, скажем, что сын Настаски, Олег, был заключен в тюрьму, но когда Ярослав избавился от супруги, он забрал мальчика к себе и, умирая, оставил ему — ни больше ни меньше! — все Галицко-Волынское княжество. Владимир же, законный сын, получил Перемышль. Разумеется, бояре взбунтовались. Олега — Настасьича, как его презрительно именовали не по отцу, а по матери! — изгнали (а вскоре и отравили). На княжеский престол посадили Владимира. И — вот чудеса бывают на свете! — Владимира охватила пагубная страсть к какой-то молодой попадье, которую он увел от мужа. Разумеется, бояре снова были недовольны. Начали грозить князю, как грозили некогда его отцу. Владимир, еще помнивший пламя костра, на котором жгли Настаску, испугался за свою милую попадью. Испугался не на шутку! Бросил все к черту: и княжество, и бояр, — и скрылся в Венгрии. Многими годами позже воротился он в Галич «на штыках» немецкого императора Фридриха Барбароссы и польского короля Казимира. Больше бояре к нему не лезли!
Тем временем виновница гибели Настаски, княгиня галицко-волынская Ольга Юрьевна приехала к брату Андрею и поселилась в его доме, готовясь к поступлению в монастырь. Озлобленная, исстрадавшаяся, немолодая женщина, помешанная на ревности, на оскорблении, нанесенном не только ей, но и, как она считала, всей семье великого Юрия Долгорукого… И оскорбление было нанесено какой-то простолюдинкой! Вот что больше всего сводило Ольгу Юрьевну с ума.
И что же она видит в доме брата? Тот вечно занят то строительством монастырей, то военными походами, а заправляет всем его жена. Да кто она такая?! Какая-то Кучковна! Еще молодая и такая красивая, что иссохшая от злости княгиня Галицкая посчитала это оскорбительным, — простолюдинка! Подумаешь — дочка боярина! Не иначе она околдовала брата, эта ведьма! Так сразу и прикинула Ольга Юрьевна. А когда до нее дошли слухи о некоторых странностях, творившихся вокруг столь почитаемой братом иконы (например, о той забытой истории основания Боголюбова), она окончательно уверилась, что князь Андрей Юрьевич пал жертвой колдовства. И, поскольку княгиня считала себя большим авторитетом в данной области, она порешила сжить Улиту со свету.
Впрочем, Ольга Юрьевна была отнюдь не глупа и умела извлекать уроки из своих ошибок. Она ведь бежала из Галича не только от ненависти мужа — она бежала от ненависти всего города. Ее поддерживала только горстка бояр — они были властны над поступками людей, но не властны над их мыслями и над теми словами, которые те выкрикивали вслед княгине-убийце. А здесь вообще никто не поддерживал княгиню — все любили Улиту Кучковну. Она была полной противоположностью суровому, жестокому, ханжески-богомольному мужу.
Ольга Юрьевна решила погубить ее тихо. Она стала выспрашивать, вынюхивать и наконец-таки вытащила на белый свет то, что уже давно забылось: Улита — дочь любовницы Юрия Долгорукого.
Еще жила на свете прежняя нянька Улиты, отлично помнившая ту историю. И Ольга Юрьевна подолгу выспрашивала старушку о прежних днях, снова и снова заставляла возвращаться в прошлое. У княгини Галицкой не шла из головы одна малость, на которую она в свое время просто не обратила внимания: отец-то, князь-батюшка, умер после того, как получил известие, что Андрей намерен жениться на Улите! В ту пору Ольга Юрьевна не понимала значения совпадения, но теперь она узнала: Кучка озлобился на Ульяну не только из-за того, что она была любовницей великого князя, но и оттого, что она беременна от Гюрги. Да, тот ребенок умер. Но что, если… что, если он был не первым совместным ребенком Гюрги и Ульяновны? Ведь их связь длилась несколько лет! Может, Улита — тоже их общее дитя, и Гюрги умер от потрясения, узнав, что его сын намерен жениться на своей… единокровной сестре?!
Старая нянька ничего такого не говорила. Сначала уверяла, что ничего не помнит, не знает. Но Ольга Юрьевна была так ласково-упорно-настойчива… она покоя не давала старушке. И в конце концов та совершенно запуталась в том, что было, а чего не было. Поверила, что все было именно так, как хочет услышать приставучая княгиня. Поверила, что помнит это! И когда Ольга Юрьевна, словно невзначай, привела к ней Улиту и заставила няньку рассказать давнюю историю, старушка заявила своей госпоже, что отец ее, Улиты, вовсе не боярин Кучка, а князь Юрий Владимирович.
Повторяю: никто не знает, правда это или нет. Существуют лишь домыслы на тему рождения Улиты Кучковны, по сей день существуют… Но Ольга Юрьевна в те далекие, непредставимые годы выложила свои домыслы снохе с торжеством и уверенностью как очевидность.
И Улита поверила…
Поверила — и ужаснулась! Той же ночью она пошла на Клязьму — да и бросилась с обрывистого берега в воду.
Утопилась.
Случись такое с кем-нибудь другим, не с женою князя Боголюбского, шум поднялся бы до небес. Самоубийство считалось смертным грехом! Однако вся епископия владимирская была в кулаке у князя Андрея Юрьевича. Он использовал свое влияние, чтобы замять скандал.
Княгиню, которую, по обычаю, надо было бросить в жальник при дороге либо зарыть где попало, чтоб и следа к ее могиле никто не сыскал, похоронили на кладбище, в освященной земле, но — тихо, украдкой, словно бы стыдясь. Произносить ее имя было запрещено под страхом смерти. И в устах сурового, неумолимого Боголюбского это отнюдь не звучало как пустая угроза или преувеличение.
Он возненавидел жену, которая так его опозорила. И что странно — ненависть его распространилась и на сына, на Юрия.
Братья Улиты, не настолько закоренелые в благочестии, как их зять, ужасались такой жестокости, однако говорить с князем было бессмысленно. В ответ на все увещевания он пригрозил вовсе вышвырнуть княжича из дому, а шурьев своих прогнать с дарованных им земель, дома огню предать — коли не угомонятся Аким и Илья.
Что было делать? Угомонились. И ради себя, и ради племянника. Опять же, Аким совсем недавно выдал замуж за одного из людей князя свою юную дочь. Угомониться пришлось и ради нее.
Планы их мести снова были задвинуты в дальний угол. Получилось, что отмщение воздавалось именно им! Как тут не остережешься?
В доме оказался только один человек, который не только поддерживал Андрея Юрьевича в его ожесточении, но и укреплял в нем губительное чувство. Нетрудно угадать, кем был тот человек — конечно, княгиня Галицкая.
Само собой — Ольга Юрьевна и словом не обмолвилась о своей жуткой, кошмарной роли в случившемся, о том, что она сама и подтолкнула сноху к погибельному обрыву. Запуганная ею нянька дала слово молчать до самой смерти. Княгиня Галицкая пуще всех шпыняла осиротевшего княжича, попрекала его самоубийством матери, про себя потешаясь, что он назван был Юрием — в честь отца князя Андрея.