Шрифт:
Пролог
– Я тебе не верю. Маркус не мог так поступить! – прошептала я. На эти мои слова Катрин просто напросто рассмеялась.
– Это миф, который он создал для тебя. Пай мальчик, сын священника, помощник сиротам, миротворец в драках. Может быть это и есть, не спорю! Но еще он заядлый спорщик! Есть целая компания парней, которые периодически спорят на девушек.
– Это не может быть правдой, – мотала я головой. А память любезно подсовывала мне картинки прошлого: разговор ребят о каком-то споре. Но тогда шла речь о том, что
– Но это правда. Маркус спорил на тебя, но не сразу добился результата. Вспомни, ведь вначале он совершенно по-другому вел себя, – мы перешли на повышенные тона. А мне становилось плохо. И снова воспоминания. Мои глаза будто застелила пелена. Память воспроизводила самые первые дни нашего знакомства, каким дерзким он был, как он мне тогда не нравился. А уже через некоторое время он перестал так вести себя и мы сблизились. Голова моя кружилась. Разум готов был порвать его за такое предательство. А сердце ныло, болело и разрывалось на части от боли, отказываясь верить ее словам. Только вот доказательства ее слов были в моей собственной памяти. Их-то она не могла придумать?
– Вижу, что ты все поняла. Многие девушки тебе скажут тоже самое. Ты не единственная такая, – говорила она. И хотя тон ее был виноватым, я чувствовала, как в ее словах сквозит холод и злость.
– Уходи, – тихо проговорила я, хватаясь за голову. Я не хотела ее видеть. Я не хотела верить в ее слова. Но почему-то верила.
– Прости, что причинила тебе боль. Но лучше я сейчас, чем он потом выставит твои чувства на всеобщее посмешище!
– Уходи, – взревела я, ели сдерживаясь. Нет, зверь внутри меня клокотал, но был под контролем.
Катрин встала из-за стола, положила деньги за чай с пирожным под тарелку и ушла. Все это я заметила краем глаза, продолжая держаться за голову и сражаться с собственным гневом. Дверь хлопнула, и я непроизвольно подняла глаза. Сознание отметило, что походка девушки ни чем не выдавала ее вины или огорчения нашим разговором. Наоборот, девушка ловко и непринужденно виляла бедрами, плечи подняты, голова на высоте. Всем своим видом она торжествовала победу. Но это отметило мое подсознание, которому я сейчас почему-то не доверяла.
Пустота. Пустота это все, что сейчас было у меня внутри. Я даже разговаривать не могла. Ночью у меня было самое ужасное дежурство. Я ничего не видела, не чувствовала и не ощущала. Просто бег, просто движение, без мыслей и чувств.
У меня была ночь ужасов, кошмаров и страхов. Весь следующий день, до самого прибытия автобуса в город я убеждала себя, что должна максимально спокойно, а лучше с гордо поднятой головой, расстаться с ним. Но его взгляд, сломал во мне что-то.
Карие глаза Маркуса смотрели не просто на меня, а казалось, заглядывали мне в душу. Они плавили мое сердце. Такой нежный и любящий он был. Сердце из последних сил глухо ударилось о ребра. Взгляд пришлось опустить, чтобы не сдаться и не отступить. Пальцы самопроизвольно сжались в кулаки. Шаг на остановку был сделан с глубоким вдохом. Я сглотнула ком в горле и вновь подняла глаза. Маркус по-прежнему смотрел на меня нежно и ласково, хотя уже нахмурился. От него не скрылось мое «неудовольствие».
– Привет, рыжая бестия, – проговорил он обычное свое приветствие. Память и сердце откликнулись на него яркими эмоциями и чуть ли не признаниями в любви. Я шумно выдохнула. Мне пришлось снова набирать живительного воздуха.
– Что случилось? – спросил он, хмурясь.
– Ты спорил на меня? – выдавила я из себя.
Глава1 – Семья Минджезо
– Я тебе не верю. Маркус не мог так поступить! – прошептала я. На эти мои слова Катрин просто напросто рассмеялась.
– Это миф, который он создал для тебя. Пай мальчик, сын священника, помощник сиротам, миротворец в драках. Может быть это и есть, не спорю! Но еще он заядлый спорщик! Есть целая компания парней, которые периодически спорят на девушек.
– Это не может быть правдой, – мотала я головой. А память любезно подсовывала мне картинки прошлого: разговор ребят о каком-то споре. Но тогда шла речь о том, что он от него отказался. Только от этого не становилось легче, наоборот, это лишь подтверждало ужасные мерзкие обвинения.
– Но это правда. Маркус спорил на тебя, но не сразу добился результата. Вспомни, ведь вначале он совершенно по-другому вел себя, – мы перешли на повышенные тона. А мне становилось плохо. И снова воспоминания. Мои глаза будто застелила пелена. Память воспроизводила самые первые дни нашего знакомства, каким дерзким он был, как он мне тогда не нравился. А уже через некоторое время он перестал так вести себя и мы сблизились. Голова моя кружилась. Разум готов был порвать его за такое предательство. А сердце ныло, болело и разрывалось на части от боли, отказываясь верить ее словам. Только вот доказательства ее слов были в моей собственной памяти. Их-то она не могла придумать?
– Вижу, что ты все поняла. Многие девушки тебе скажут тоже самое. Ты не единственная такая, – говорила она. И хотя тон ее был виноватым, я чувствовала, как в ее словах сквозит холод и злость.
– Уходи, – тихо проговорила я, хватаясь за голову. Я не хотела ее видеть. Я не хотела верить в ее слова. Но почему-то верила.
– Прости, что причинила тебе боль. Но лучше я сейчас, чем он потом выставит твои чувства на всеобщее посмешище!
– Уходи, – взревела я, ели сдерживаясь. Нет, зверь внутри меня клокотал, но был под контролем.
Катрин встала из-за стола, положила деньги за чай с пирожным под тарелку и ушла. Все это я заметила краем глаза, продолжая держаться за голову и сражаться с собственным гневом. Дверь хлопнула, и я непроизвольно подняла глаза. Сознание отметило, что походка девушки ни чем не выдавала ее вины или огорчения нашим разговором. Наоборот, девушка ловко и непринужденно виляла бедрами, плечи подняты, голова на высоте. Всем своим видом она торжествовала победу. Но это отметило мое подсознание, которому я сейчас почему-то не доверяла.