Преступная любовь
Шрифт:
– Ну, что стоим? Пошли, – проговорил Дорджест, уже начиная подниматься.
Я пошла следом. Кстати, брат идти с нами отказался. И хотя я не считала количество ступеней специально, сущность оборотня позволила мне узнать, что их тут восемнадцать. Ступени мы преодолели легко.
Массивные деревянные двустворчатые двери открывал Дорджест, хотя они не представляли большого труда ни одному из нас. Удивило меня, что вид у него был, будто бы они весят несколько тонн, хотя этого быть не могло. Люди не делают таких тяжелых дверей, им их просто не открыть. Тогда зачем…
– Запомните ребята, как именно
Ну, вот и рациональное объяснение. Хоть для оборотня эта дверь не препятствие, для человека она велика. А из этого следует, что и мы должны копировать человеческое поведение и их слабости. Конечно, все трое были вынуждены повиноваться. Мы согласно кивнули и пошли дальше по коридору.
Стены были обычными оштукатуренными и окрашенными в бежевый цвет. Но их не было практически видно из-за многочисленных рамок с творениями ребят.
Вот мы прошли мимо выставки с макраме, затем резьбы по дереву, а возле одной двери на высоком постаменте стоял вырезанный из дерева большой орел. Фигура была окрашена и покрыта лаком. Зрелище просто удивительное. Я даже не заметила, что именно на этой двери была надпись «ДИРЕКТОР школы творчества и мастерства Дональд Нортенгер».
– Вы готовы познакомиться? – усмехнулся Дорджест и, не дожидаясь нашего ответа, открыл дверь, пропуская нас вперед. Закрыл дверь тоже он.
Ребята вошли первыми, а я следом. Мы попали в достаточно просторное пространство с восемью креслами и большим рабочим столом, за которым сидела молодая женщина. Она тут же встала и поприветствовала нас. На вид ей было всего около двадцати пяти – двадцати шести лет.
Она сообщила, что мистер Нортенгер немного занят, поскольку у него посетитель, но он примет нас незамедлительно. А в оставшееся время ожидания она дала нам анкеты для заполнения. Честно говоря, анкеты меня несколько удивили. Я-то считала, что с нас возьмут лишь наши личные данные, и спросят, в каком именно кружке мы желаем заниматься, а здесь…
Анкета состояла из семи листов с самыми разными вопросами. Первыми, конечно же, были общие данные, типа имени, фамилии, адреса проживания, возраста и так далее. Но дальше пошли вопросы об учебе в школе, успеваемости, любимых и не любимых предметах, почему именно эти предметы, участвуем ли мы в каких-либо других кружках, чему обучались до настоящего времени и все подобное.
– Это только первая часть анкеты. Через три дня их обработают и тогда пригласят вас на собеседование с психологом. Только после этого вас распределят по кружкам и дадут расписание, – спокойно проговорила секретарь, мило улыбнувшись нашим изумленным лицам.
– То есть не мы будем выбирать, чем заниматься? – решила уточнить я.
– Что вы, конечно, последнее слово за вами! Но так вам будет предоставлен выбор занятий из максимально подходящих именно Вам кружков. Психолог составит индивидуальный эмоциональный, психологический и интеллектуальный портрет, после чего предоставит вам выбор. Вы, конечно же, можете отвергнуть ее предложение, но не советую. Сейчас редкие молодые люди сами знают, чего хотят на самом деле, – отвечала она.
– Не бойтесь, это не больно. И действительно, благодаря этой методике отсюда выпускают замечательных творцов и настоящих профессионалов, – поддержал ее Дорджест.
– Да, многие наши студенты занимают первые места в конкурсах штата, страны и даже международных.
Такие аргументы успокоили меня. Видимо, ребята знают свое дело и растят настоящие таланты. Но откуда мне знать, что я не проболтаюсь нечаянно психологу о своей истинной природе? Я решила задать этот вопрос в машине.
Директор оказался достаточно приятным пожилым мужчиной, поэтому беседа прошла вполне спокойно и непринужденно. Он даже напросился самолично провести нам экскурсию по школе.
– В наших коридорах выставлены лучшие работы ребят. Они, я думаю, лучше всего покажут вам итоги нашей работы. Этот орел, между прочим, занял второе место в США. Скольких трудов мне стоило вернуть его в родные стены. Вот теперь берегу как зеницу ока! – рассказывал он.
Каких поделок здесь только нет, просто слов не хватает. А картины, какие здесь картины. В эти нарисованные моря так и хочется окунуться, на лужайках поваляться под солнышком, а от натюрмортов просыпается зверский аппетит…
Через квартал от школы было небольшое кафе, которое как мы узнали, и служило столовой для студентов школы. Вот в него мы и направились, нагулявшись по коридорам школы. Мне она понравилась.
Вдруг очень захотелось, чтобы и мое творение оказалось на стене. Только вот действительно решить в каком именно кружке я хочу заниматься оказалось не так-то просто. Я ведь понятия не имела о своих талантах.
– Это не все ребята. Здесь еще через квартал находиться второй корпус школы. Там располагается театральная студия. В нее вы будете ходить все. Каждый из нас проходит в нее хотя бы год. Но там есть еще и танцы, музыка. В общем, все самое шумное и подвижное там. Сейчас поедите, и мы отправимся в нее. В настоящее время там, конечно же, тихо, каникулы пока еще. Но скоро…
– Вот так всегда! А если я не хочу там заниматься? – вперед меня успел возмутиться Фил.
– Оборотень и не любит движение? Там ведь есть не только парные танцы, но и эстрадные, спортивные, – удивился Дорджест. Грегор лишь усмехнулся.
– Да нормально там все. Еще так веселиться будете, что за уши не оттянешь, – посмеивался Грегор. Хоть идея эта мне не нравилась, но что может случиться? Эту школу закончил уже не первый оборотень и не один не провалился. Чем я хуже?
Театральная студия находилась на желтой улице, но была ярко оранжевого цвета. И хотя Дорджест обещал нам тихое здание, из него доносились музыкальные звуки, точнее сказать игра на нервах. При этих звуках все трое вопросительно посмотрели на него.
– Что? Репетиция проходит. Видимо, не все отдыхают, есть и трудяги. Не волнуйтесь, студия находиться в самом конце. Там этих звуков не слышно, – посмеивался Дорджест. Неужели, в таком шуме можно работать?
Здание было одноэтажным, но достаточно высоким. Дорджест сказал, что для акустики необходимо. Также оно имело два крыла.
В правом крыле занимались щипковые инструменты вперемешку с парными и этническими танцами, в левом крыле занимались ударными и клавишными инструментами совместно с эстрадными танцами и степом.