Преступный викинг
Шрифт:
— Селик! — Рейн обернулась и увидела его. — Где ты был? Почему не дал нам знать, где ты, дурак?
Озабоченный голос Рейн, в котором слышались слезы, плохо сочетался с грубым словом.
Не переставая его ругать, Рейн бросилась ему на шею и едва не свалила его, изнемогшего, с ног. Она крепко обнимала его, не в силах оторваться, и жарко целовала шею, щеки, глаза, брови, подбородок, губы, не забыв тем временем ощупать его тело и убедиться, что он не ранен.
Что-то новое вспыхнуло в его душе, и на мгновение Селик прижал
— Соскучилась по мне, женщина?
— Да, грубиян, — проворчала она, беря его под руку и ведя к ложу. — Садись, пока не упал. Ты хоть немного спал с тех пор, как мы расстались?
Он покачал головой, но послушно сел, удивленный суетливой заботой Рейн.
— Снимай все. От тебя воняет, как от медведя.
В ее словах не слышалось возбуждения, но все же Селик улыбнулся, снимая с себя грязную тунику и оставаясь в одной набедренной повязке. По правде говоря, он и сам сейчас вряд ли был на что-то способен.
Его улыбка, однако, стала шире, когда она зажгла свечу и вернулась к кровати с кувшином воды. Намылив льняное полотенце, она стала ласково обмывать его лицо, шею, руки, даже дурно пахнущие подмышки и запылившиеся ноги.
Селик склонил голову набок, старался припомнить, кто еще заботился о нем настолько, чтобы мыть его. Мальчишкой он уже жил при дворе короля Харалда в Норвегии и сам все делал для себя. А когда женился на Астрид, то ему доставляло удовольствие хлопотать вокруг нее, потому что он был сильным и не нуждался в няньках. Тем не менее Селику понравилось внимание Рейн. Даже очень понравилось.
Она вымыла его, вытерла мягким льняным полотенцем и озабоченно спросила:
— Ты голодный? Принести тебе поесть?
Он покачал головой.
— Нет. Я устал.
Он лег на узкое ложе, полежал, потом отодвинулся от стены и поманил Рейн.
— Иди ко мне. Ненадолго. Мне очень холодно, согрей меня.
Он все еще был в одной набедренной повязке, и осенний воздух холодил ему кожу.
Как ни странно, Рейн не стала перечить ему, а, застенчиво улыбнувшись, немедленно исполнила его просьбу, после чего Селик укрыл их обоих шерстяным одеялом.
Селик со вздохом закрыл глаза и прижался к ней всем телом. Она легла спиной к нему, положив голову ему на левую руку. Правой рукой он обнял ее за талию, а левую опустил ей на грудь… Рейн промолчала, только, как ему показалось, затаила дыхание. Он не спросил, за что ему такая милость, лишь удивился про себя, что женщина все терпит. Не ударилась ли она головой? Еще несколько дней назад она бы Бог знает что с ним сделала за такие вольности.
«Спасибо тебе, Господи. Или Один», — мысленно усмехаясь, прошептал он.
Пожалуйста.
Селик улыбнулся странностям, которые с недавних пор начал замечать за собой, и придвинулся ближе к Рейн. В тихой ночи, когда все в доме спали, он вдруг ощутил непривычное согласие с миром. На него снизошел небывалый покой. Он мог забыть ненадолго о бессмысленном прошлом, о хлопотах последних дней и даже о безнадежном будущем.
Селику было на редкость приятно просто держать Рейн в своих объятиях. Время как будто перестало существовать, и он хотел до конца насладиться теми чувствами, которые росли в нем и распускали лепестки, как какой-нибудь невиданный цветок.
Взяв в руку ее шелковистую косу, Селик вынул из нее кожаный ремешок и осторожно провел ладонью но рассыпавшимся по плечам прядям. Потом он глубоко вдохнул смешанный запах мыла Гайды и «Страсти» Рейн.
Селик легко провел пальцем по нежной шее Рейн…
— Селик, — простонала Рейн.
— Ш-ш-ш. Я просто хочу чувствовать тебя. Больше ничего, клянусь.
Рейн нервно рассмеялась.
— Мужчины всегда так говорят женщинам.
Селик улыбнулся.
— Ну, конечно, и я говорил такое не раз, чтобы получить кое-что еще, но сейчас я сказал правду. Честное слово, я просто хочу чувствовать тебя.
Он помедлил.
— Нет, это не совсем так. Мне нужно чувствовать тебя.
Рейн повернулась к нему и сжала в ладонях его лицо.
— Все так, Селик. Я тоже хочу чувствовать тебя.
Селик застонал и поднял глаза к потолку. Теперь вы отдаете ее мне? Ха! А где вы были раньше, боги, когда я не знал, что могу зачать дитя? Как же ты, Господи, допустил недоумка Онана в свою Библию? Неужели ты не понимал, что мужчины поверят, будто в самом деле не смогут стать отцами, если «извергнут семя» наружу? Хорошенькую же шутку ты сыграл с человечеством!
Рейн наклонилась над ним.
— У тебя кожа, как камень… Шершавая, как пемза, — шептала она, проводя пальцем по его щеке и подбородку. — А здесь гладкая, как мрамор. — Она провела ладонью по его груди и животу.
Селик вздохнул, наслаждаясь ее лаской.
— Дорогая, ты ослепла, если так думаешь, — шепнул он, тем не менее довольный ее похвалой. — Я побитый кусок простого камня… Может быть, гранита… Безобразный и искрошившийся от времени и непогоды.
Опершись на локоть, Рейн провела пальцем по шраму на его лице, потом по шершавому слову «месть» на предплечье.
— Такой бывает кора могучего дерева. Твои шрамы — твой характер.
Селик печально покачал головой в ответ на ее обезоруживающие слова.
— Хотел бы я, чтобы ты знала меня раньше. Ручаюсь, я бы понравился тебе больше теперешнего. И не только телом или в любовных играх. Вообще. Я тогда был цельным. Мужчиной.
Рейн тихо вскрикнула и рывком села в постели, сердито сверкнув глазами.
— Ты глупый, глупый мужчина. Ты не ослышался. Я сказала «Мужчина». До сих пор мне ни разу не пришлось встретить такого мужчину. Такого настоящего мужчину, как ты.