ПРЕВЕД победителю
Шрифт:
— Хорошо. — вздохнула Анжела.
— Чего купить? — спрашивала мама в своей обычной манере.
— Ну, не знаю… — рот наполнился слюной, сельдереем ни черта не наешься. — Может, курицу?
— Я возьму и пожарю тебе, кстати, — видимо, таксист маме попался неразговорчивый, — ты не знаешь, Анжелина Джоли родила?
— Приезжай, обсудим, — сказала Анжела.
Мама ворвалась, звоня пакетами, через десять минут. Анжела алчно схватила покупки и отнесла на кухню.
— Наташка придет? — крикнула мама, обтирая каблуки специально подложенной
— Нет, мам! — точно так же заорала их кухни Анжела. — Сегодня среда, я ее отпускаю!
В пакетах обнаружилась французская курица в упаковке, чеснок и помидоры, батон белого хлеба, а также поллитра «Johny Walker», десяток слабоалкогольных коктейлей и пиво. У мамы была странная черта после виски пить пиво.
Не заставляя себя ждать, мама влетела в кухню и, отвернув крышку виски, плеснула себе в кофейную чашку с остатками гущи, из которой пил Анжелин муж.
Несмотря на увлечение спиртным, выглядела мама неплохо. Пьянку компенсировали массажи и спа. Она была чуть потолще Анжелы, но с той же «рюмочной» фигурой — узкая талия и массивный зад, переходящий в длинные, ровные ноги. Уже лет пятнадцать мама красилась в платину.
Она выпила и отломила горбушку батона, бросив:
— Курицу в раковину положи, пусть разморозится.
Анжела послушно исполнила указание, с мамой она становилась несколько безвольной. После чего ушла в спальню переодеться. Ее повседневным туалетом были джинсы и облегающий топ. Перед приходом мужа она облачалась в мини-юбку, предусмотрительно повысив температуру кондиционера.
Вообще-то Анжела планировала с утра поработать. Она лабала похабные романы, в которых герои круглыми сутками бухали, бросались друг в друга бутылками, а потом, узрев истину, без усилий выбирались из кромешного ада, который представляла собой их жизнь. У гламурной общественности она слыла популярной, особенно ее рекламировал критик Коля Кульберг из журнала «Плакат», с которым Анжела примерно два раза в неделю спала.
Мама вдребезги разрушила Анжелины планы, но она не слишком переживала.
Когда Анжела вернулась на кухню, мама успела помыть посуду, отдрочить плиту, стереть со стола и выпить треть бутылки.
— Ты даже представить себе не можешь, что произошло, — произнесла она, подвигая дочери стул.
— Что? — плюнув на все, Анжела налила себе «Джонни», правда, добавив в стакан льда.
— А то! — заорала мама. — То! Твой папа собрался разводиться!
— Что?! — переспросила Анжела.
— Да понятно, что! — мама освежила свою чашку. — Нашел молодую блядину, а мне — пинок под зад!
В обычной ситуации Анжела попросила бы маму не выражаться, но сейчас залпом допила виски и снова налила полный стакан. Мелькнула мысль, что «правило трех бокалов» сегодня не сработает, а завтра она встретит с раскалывающейся головой, вонью изо рта и заходящимся сердчишком.
— Как говорится, — мама выпила, — где была совесть, там вырос хрен.
— О, Господи… Мама… Я не знаю такой пословицы…
Мама победительно сверкнула глазами. Это немного не вязалось с ожидавшим ее положением разведенки под полтинник, но Анжела, оцепенев, ждала от нее новых, еще более жутких подробностей.
— А понимаешь ли ты, деточка, — мама вперила в Анжелу помутневшие, похожие на куски мороженой рыбы глаза, — что твоя веселая жизнь о-о-очень быстро теперь закончится?
— Моя? — испугалась Анжела.
— Твоя, твоя! Он разведется, оставит мне какие-то копейки!.. Кстати, ты знаешь, недавно в «7 дней» писали, — мама пьяно отвлекалась, — что труд женщины, сидящей с ребенком, они там все подсчитали, оценивается в двенадцать тысяч долларов в месяц! В месяц! — повторила она с ударением на последний слог. — А я с этим козлом прожила двадцать семь лет! Вот пусть он мне мои денежки и возвращает!..
— Мама… — прошептала Анжела, перед которой вдруг во всех унизительных нюансах предстала картина будущего.
Отец женится на ее ровеснице и сварливо не дает ни копейки, мама методично спивается, отлученная, по финансовым причинам, от спа и гомиков-массажистов, ей самой приходится клянчить у жадного — а он и был таким — мужа, и кончится все тем, что Анжела, полностью бесправная, засядет дома с ребенком, которого придется родить, чтобы муж ее не бросил, по утрам тихо впуская маму с целью дать ей на пиво.
— Мама! — повторила она. — Надо что-то делать!
— Все схвачено! — бодро отозвалась мама, «выжимая» бутылку. — Я сегодня уже говорила с Галкой — (Галка была Анжелиной тетей — такая же пьянь, как мама, но вдобавок еще и шлюха) — мы наймем киллера, у нее есть связи, и останемся без этого козла, с тобой вдвоем, с правами на его сраные романы, и нам не придется менять свой образ жизни из-за того, что у этого козла, когда он раскрыл ширинку, вывалились все мозги!
«Наверное, писательница я в маму» — быстро подумала Анжела.
Мама приступила к коктейлям. Для начала она выбрала вкус «бейби-Маргарита».
— Вруби что-нибудь, — попросила она.
Анжела сомнамбулически потянулась к аудио-центру, выполненному под стать кухне в стиле хай-тек, и нажала play.
— Но я играю эту роль! — понеслось оттуда.
Как две сестры, любовь и боль Живут во мне необъясни-и-и-мо!— Охуеть, — сказала мама, — как он мог, еб его мать во все дыры! Все мужики — уроды ебаные, ненавижу их, блядь, все ищут себе развлечений, на хуй… — когда мама пьянела, подобная тирада могла длиться несколько часов, потом она вырубалась. Если пила с Галкой, та добавляла собственное матерное подтренькивание. Две сестры сидели за столом, заставленным тарой из-под алкоголя, и отчаянно, как будто читали заклинания, ругались.