Превосходство Борна
Шрифт:
– Сейчас это не имеет значения, – хрипло произнес тот в ответ, допивая из стакана. – Сейчас я не могу помочь тебе.
– Алекс, очнись, я знаю, что ты можешь!
– Оставь все это, солдат, у меня нет выбора, и моя жизнь зашла в тупик. – С этими словами он в очередной раз повторил свой путь от дивана к бару.
– Твоя нога беспокоит тебя, Алекс?
– Что делать, я так и буду жить с этим.
– И умрешь ты тоже с этим, – сказал Вебб, поднимая оружие. – Потому что я не могу жить без моей жены, а ты хочешь отделаться от всей этой мерзости, в которую ты нас затолкал!
– Тебя, но не ее! – перебил его Конклин, наполняя стакан. – Не ее.
– Ты не понимаешь, Алекс, что, убив одного из нас, ты убиваешь нас обоих.
– Тогда стреляй, черт возьми! Нажимай курок, и покончим с этим! Ты думаешь, что я не помог бы тебе, если бы имел возможность? Ты не понимаешь этого, Дэвид? – Он держал стакан двумя пальцами и, неловко качнувшись, уронил его на пол. Осколки разлетелись во все стороны, но он продолжал говорить, не обращая на это внимания: – Я не хочу потерпеть еще одну неудачу, мой старый друг. – Легкая улыбка появилась на его лице. – А я уже раз проиграл, поверь мне. Я убил вас обоих, и я только не хочу себе в этом признаться, надеясь, что смогу так прожить.
Вебб опустил пистолет.
– Ни того, что ты знаешь, ни того, что ты можешь узнать, сейчас не нужно. Так или иначе, но у меня есть свой шанс, и я хочу попытаться его не упустить. Но мои возможности ограничены болезнью, и вот поэтому я пришел к тебе. Если быть до конца откровенным, я ведь никого, кроме тебя, и не знаю. А еще у меня есть несколько идей, может быть, это даже целый план, но выполнить его нужно молниеносно.
– Ну-у? – Конклин для равновесия ухватился за бар.
– Можно я приготовлю кофе, Алекс?
Глава 7
На Конклина отрезвляюще подействовал не столько черный кофе, сколько доверие, которое сквозило в каждом слове его старого друга. Бывший Джейсон Борн глубоко уважал таланты своего бывшего смертельного врага и не скрывал этого. Они проговорили почти до четырех часов утра, проясняя размытые контуры их собственного стратегического плана, который базировался на последних реальных событиях, но предусматривал значительное их развитие в будущем. По мере испарения алкоголя активность офицера ЦРУ возрастала, так что уже в середине их беседы он начал придавать законченные формы всему тому, что Дэвид пока формулировал весьма туманно. Конклин уже начинал чувствовать целиком всю основу, скрепляющую их стратегию, которая возникала в изможденном мозгу его собеседника в виде перемежающихся мозаичных образов, и облекал ее в слова.
– Ты описываешь достаточно широкую кризисную ситуацию, основанную на похищении Мари, а затем с помощью самой обычной лжи переводишь ее развитие в нужную сторону. Но твое главное условие – это высокая скорость перехода, где для противников не остается ни минуты на передышку…
– Но вначале я настаиваю на абсолютной правде. Используй ее стопроцентно, – перебил его Вебб, стараясь говорить как можно быстрее. – Я ворвался сюда с угрозой убить тебя. Мои обвинения я строил на всем: начиная от рассказа Мак-Алистера и кончая угрозами Бэбкока, что он пришлет ко мне команду убийц… и разговором с обладателем англизированного голоса, напоминающего сухой лед, который посоветовал мне прекратить все расспросы по поводу «Медузы» и замолчать, пока они не отправили меня в больницу для умалишенных.
Ни одно слово из этого нельзя опровергнуть. Все это имело место, и теперь я взбешен и напуган до такой степени, что готов разнести все кругом, включая и «Медузу».
– Когда начинает разрабатываться «большая» ложь, – вновь заговорил Конклин, подливая еще кофе, – то мы почти полностью погружаемся в нее, и главное здесь – это ухватить точку разрыва, которая бывает еле заметна в водовороте событий, затягивающем всех и вся в гигантский разрушающий вихрь.
– Как ты представляешь это?
– Я пока не знаю, но наша задача – подумать и об этом. Пока я только чувствую, что мы должны спровоцировать их на что-то очень неожиданное, что одним мощным толчком перевернуло бы всю стратегию, кто бы ее ни создавал, так как мой инстинкт говорит, что они явно теряют контроль над происходящим. Если я прав, то кто-то из них обязательно пойдет на контакт.
– Тогда возьми свою записную книжку и попытайся отыскать там несколько человек, которые могли бы быть явными соперниками в разработке и проведении бывших стратегических операций.
– Нет, Дэвид, этот вариант нам не подходит. Он потребует многих часов, а может быть, и дней, – возразил офицер ЦРУ. – Баррикады уже воздвигнуты, и мне придется перебираться через них. У нас не осталось времени.
– Но мы должны его найти! Придумай что-нибудь.
– Но зато у меня есть кое-что получше, – подытожил Алекс. – И за это мы должны благодарить доктора Панова.
– Мо?
– Да, именно его. Ты помнишь разговор о служебных записях якобы «твоих» обращений в спецслужбы департамента?
– Мои… обращения?.. – Вебб забыл об этом только что промелькнувшем в беседе факте. Конклин – нет. – И каким образом?
– Именно с этого момента они, как я понимаю, начали собирать на тебя новое досье, которое должно было вписываться в их сценарий. Я же попытаюсь пробиться в службу безопасности с иной версией, или хотя бы с вариациями их собственной. Этот ход должен заставить их дать хоть какие-то ответы, если они действительно теряют контроль над операцией. Ведь эти записи – всего лишь средство объяснить окружающим их службам, с которыми они вынуждены сотрудничать, какова причина их поступков по отношению к тебе. Но персонал, ответственный за эту операцию, начнет торпедировать руководство, если увидит, что при разработке допущены ошибки. Вызвать эту реакцию – и есть наша ближайшая задача. И они сами разрешат ее для нас, и почти без нашего участия… Поэтому мы просто обязаны использовать ложь…
– Алекс, – Дэвид неожиданно подался вперед и начал двигаться почти вместе с креслом, – несколько минут назад ты произнес фразу относительно «точки разрыва». Но мы употребляли этот термин всего лишь в желательном для нас смысле, мы пока только предполагаем, что у них такой разрыв есть. А если мы употребим его фактически?! Вспомни, что они считают меня патологическим шизофреником, то есть человеком, склонным к фантазиям и навязчивым идеям, который временами даже говорит правду, но отличить одно от другого самостоятельно не может.
– Да, так они говорят окружающим, и многие даже верят в это. Ну, так что?
– Так почему бы нам не сделать это обстоятельство той самой точкой разрыва, о которой ты только что говорил. И она действительно будет едва различима. Мы скажем им, что Мари сбежала. И ей удалось связаться со мной, и я отправился на встречу с ней.
Конклин нахмурился, потом удивленно вытаращил глаза. Было ясно, что кризис в поисках отправного пункта их плана миновал.
– Это следует сделать немедленно, – тихо произнес он. – Господи, конечно, это будет первым шагом! Смятение захватит все их службы, подобно локальной войне. В любой операции, секретность которой столь высока, только два или три человека знают обо всех деталях. Остальных держат в темноте. Боже мой, но как ты додумался? Подумать только – официально санкционированный киднепинг! Наверняка несколько человек в центре буквально поднимут панику и наверняка столкнутся друг с другом, спасая собственные зады. Очень хорошо, мистер Борн! Вы делаете успехи!