Превращение
Шрифт:
Так уже было! Даже Антон понял мой ужас. Он остановился, чихнул. Поднял палку.
Эдгар сделал последний шаг, и я покачнулась. Словно от ветра.
Старый вампир боролся с силой аркана, но заговор был сильнее его природы. Эдгар бросил быстрый взгляд вокруг себя и пошел вперед. Споткнулся. Пошел дальше, с трудом вынимая ноги из снега.
— Игнат! Стой! — орал Герасим, пытаясь как-то помочь сыну. Но он катастрофически не успевал.
Антон был ближе. И он вдруг побежал на Эдгара, подняв
Вампир успел ощериться. Антон сделал последние два шага, опуская палку на голову старика. Но его уже не было. Серая тень распласталась по снегу, нависла над Игнатом. Парень последний раз вскинулся. Снег окрасился кровью.
Эдгар мгновенно завершил трансформацию, перекинувшись в волка. От человеческой крови мой аркан вздыбился, готовый вот-вот разрушиться.
Стало нестерпимо больно. Я на секунду закрыла глаза, а когда открыла их, увидела, что на меня несется здоровенный волк. У него на груди
трепетал треугольник белого меха, взлетал над хребтом пушистый хвост. Окровавленная пасть была распахнута. Я присела, стараясь избежать неминуемого столкновения. Зверь передними лапами врезался мне в грудь, сбивая со ступеньки. Но удар оказался не сильный. Я легко его отбила, сбрасывая зверя на разрисованный геометрическими фигурами снег. Волк взвыл, крутясь на месте, словно его подпалили. Приподнялся на полусогнутых лапах. Я присела, вцепившись пальцами в ступеньки.
Волк прыгнул. Оттолкнулся от моих коленей задними лапами, цапанул по капюшону куртки, головой боднул дверь.
Я кубарем внеслась в домик следом за зверем. Темный коридор. Что-то загремело под ногами. Поворот. Еще поворот. Стало светлее. Мы оказались в комнате, крутанулись вокруг печки. Тупик. С разбегу я влетела в стену. Эдгар полулежал в узком тупичке. До кучи на него еще что-то свалилось сверху. Какое-то тряпье, которое старик теперь брезгливо с себя снимал.
— Маша, нельзя быть такой слепой, — устало пробормотал он.
От радости я задохнулась. Аркан сработал. Эдгар стремительно терял свою силу.
— Я вам уже несколько раз давал знать, чтобы вы отсюда уходили. Почему вы меня не услышали?
— У нас почтового ящика нет. Письма не приходят.
— С минуты на минуту здесь начнется большая грызня.
Начнется? Она уже началась!
Вампир вынул из-под себя сломанное коромысло, выпрямился. Одернул пальто, рукав которого оказался надорван, нижняя пола словно искусана бешеными собаками.
— Приехать сюда было самоубийством! Неужели вы не поняли сразу?
Зазвенело разбитое стекло.
— Помогите встать! — Эдгар поманил меня, поморщился, словно от боли.
Я машинально протянула ему руку. Даже понять ничего не успела. Когда меня просят помочь, я помогаю. Если это в моих силах. А невезение — состояние непостоянное, я о нем
— Вот так-то!
Эдгар вдруг легко поднялся без помощи. Холодные сухие пальцы вцепились в мою кисть, дернули. Потом меня рванули за волосы, чуть не оторвав голову, и прижали к чему-то холодному, от неожиданности мне почему-то представился промерзший бок давно не топленной печки. В горло впечаталась ледяная рука, пальцы надавили, лишая возможности дышать, отчего стало отчетливо слышно сумасшедшее биение сердца.
Антон шел к нам. Лицо его было абсолютно спокойно. Он шел убивать. В руке у него была все та же палка, казавшаяся мне бесполезной.
— Человек, остановись! — прошипел у меня над ухом Эдгар.
Только тогда я поняла, зачем вампир побежал в дом и что он теперь собирается делать.
Я задергалась. Попыталась сказать о своем невезении. И чтобы Антон ко мне не подходил, поскольку любое действие рядом со мной бесполезно.
— Смотритель! Почему ты не убил тех, кто был для тебя легкой добычей?
Я попробовала вздохнуть, но из горла вырвался лишь хрип. По телу пробежали мурашки. Лицо Антона исчезло, потолок кувыркнулся назад. До меня донеслось натужное чихание. Сознание ускользало, и только неприятный холод, застрявший в волосах, не давал мне пропасть в беспамятстве.
Больше всего меня удивляло, что я куда-то шла. Теряла сознание и все равно двигалась вперед. Шагала вслед за кем-то, кто крепко держал меня за руку. А за моей спиной до нестерпимой боли натягивалась красная линия аркана. Его так никто и не закрыл, и я была его частью.
Вокруг вихрился воздух. Звенел и ухал, с недовольством пропуская меня и моего спутника через себя. Это длилось бесконечно.
— Что бывает с вампиром, у которого что-то украли?
Вопрос был задан с усмешкой. Затем я услышала скороговорку:
— У вампира ничего нельзя украсть, ибо у него нет ничего такого, с чем бы ему было трудно расстаться. Он свободен от человеческих норм и обязательств, ничем не связан с внешним миром. Его кровь, его сила, ведет его по жизни отдельно от рода человеческого. Мир изгнал вампира из своих рядов, и не стоит стремиться вернуться. Ему там нет места.
Тело нестерпимо болело. В голове неприятно загудело, словно меня успели приложить затылком к чему-то очень твердому. Например, к каменному полу. И теперь я с полом обнималась, потому что подняться у меня не было сил. Все другие остались где-то там, на бесконечной дороге. По которой я шла целую вечность и вот теперь оказалась в непонятной пустоте.
— Извините, но я был вынужден с вами так поступить.
Я закашлялась. Как же больно! Взялась ладонями за шею, пытаясь убрать скрежещущий ершик, мешающий дышать. Нет, не получалось.