Превратности судьбы. Часть I
Шрифт:
Она решила поделиться новостью с женой Костика, с которой работала на одном заводе.
– Наталья, к тебе Зинка пришла, – крикнул Константин с порога.
– Пусть проходит в комнату, я сейчас, – долетел до них голос хозяйки из кухни. – Только детей покормлю.
– Тебя Мишка спрашивал. Говорит, что у брательника тоже, наверняка, голова чугунная, раскалывается на две половины, – как бы между прочим сказала Зинаида. – Мучается мой муженек, а похмелиться не на что.
– Как не на что? – начал было Костик, но осекся.
– Нет уж, раз начал, так договаривай, – настаивала Зинаида.
– Да есть
– Вот и он сказал, что потерял деньги, да я и подумала приснились они ему, – продолжала Зинка.
– Как же, приснились. Со мной делиться не захотел, поэтому выдумал историю с пропажей, – не в шутку разволновался хозяин.
– Не выдумал, – заступилась Наталья за мужа. – Если б видел, как он требовал их с меня, то поверил бы, – она с досадой махнула рукой. – Эх вы, растяпы. Ладно уж, – произнесла как бы сочувственно. – Вот три рубля, полечите больные головы, может вместе вспомните, где могли обронить деньги. Шляются где попало, потом виноватых ищут.
Костик схватил помятую трешку и моментально испарился. А когда хозяйка вошла в комнату, Зинка уже была одна.
– Куда мой запропастился? – Спросила Наталья, опускаясь на диван.
– К моему побежал, деньги они какие-то потеряли. – И немалые.
– Врут. У Кости в карманах никогда больше пятерки не водилось.
– Сдается мне, что не врут, – и Зинка поделилась новостью, только утаила, что триста с лишним рублей прикарманила.
Наталья, когда-то симпатичная женщина, а теперь располневшая тридцатилетняя баба, с двойным подбородком, но с аккуратным прямым носиком и большими голубыми глазами, сохранившими былую красоту, внимательно выслушала родственницу и буквально загорелась. Нищенское существование выработало в ней скупость и жадность.
– Может стоит самим прощупать Иринку? – предложила она.
Наталью долго уговаривать не пришлось. Двор старшей сестры их мужей встретил женщин полной тишиной, ни в одном окне не горел свет.
– Где ее черти носят с малолетним и грудным ребенком? – буркнула Зинка.
– Наверно, у Мухиных засиделась, – отозвалась Наталья. – Они ее привечают. Дочь даже на свидание с Алексеем отпускали. Идем отсюда, – она дернула родственницу за рукав. – А то мои с улицы вернутся, весь дом перевернут, на минуту нельзя одних оставить.
– Подожди, – вырвала руку Зинка. – Я знаю, где Иринка деньги прячет.
– Хочешь сказать?.. – расширились без того большие глаза напарницы.
– Уже сказала, – резко оборвала ее решительно настроенная Зинаида.
– Вдруг кто-нибудь увидит? – испугалась Наталья.
– И дверь на запоре.
– Этот висячий замок ты называешь запором? – возьмем в сарае топор и сшибем одним махом. Ну! Решайся, когда еще представится такая возможность?
– Зинка бросила презрительный взгляд на трясущуюся от страха напарницу и добавила. – Не бойся, никто не узнает и не увидит, мы быстренько.
– Хорошо, – согласилась Наталья, у которой жажда наживы пересилила страх.
После третьего удара топором замок отлетел в сторону вместе с петлей. Женщины, не разуваясь, в темноте, толкая друг друга, проследовали в спальню. Наталья чиркнула спичкой, осветив сундук, а Зинаида взмахнула топором. Небольшой навесной замочек, который висел для видимости,
– Уходим, – бросила она.
Воровки торопливо ринулись к выходу. Зинка задела рукой о косяк и старый ремешок не выдержал, часы соскользнули на пол. Зинаида в спешке не заметила.
Уже у Натальи дома женщины посчитали деньги – три с половиной тысячи рублей. Обезумев от счастья, они праздновали победу…
Удрученная очередной неудачей поисков, Ирина с маленькими детьми, возвращалась домой. Сбитый замок ввел ее в замешательство, но промелькнувшая в голове догадка быстро вернула к действительности, она поспешила войти в дом. Натоптанный пол в спальне, открытый сундук и разбросанные вещи подтверждали ее догадку. Она опустилась на корточки и облокотилась головой о косяк. Она не рыдала, не билась в истерике. Наступило полное безразличие.
– Мама, кто разбросал наши вещи? – откуда-то издалека коснулся детский голосок слуха матери.
– Не знаю, сынок, – застывшие зрачки женщины медленно обретали подвижность.
Ирина неторопливо встала, раздался хруст под ногой, она наклонилась и подняла раздавленные женские часики с порванным черным ремешком из кожезаменителя. Бросив взгляд на часы, она тихо сказала самой себе:
– Кажется, я догадываюсь, чьих рук это дело…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Казаков Алексей скучал в подсобном помещении столярки. Всей своей тяжестью давило на него одиночество. Закончился срок отбывания в колонии у Диксона и сегодня утром его освободили. Первый день без друга, напарника по работе, соседа по койке и подельника во всех делах он переносил тяжело: пробовал тренироваться – не пошло, читать книгу – не мог сосредоточиться и уловить смысл прочитанного. Он бы с удовольствием напился, но после вчерашних проводов испытывал отвращение к спиртному. Атаман отложил книгу в сторону и уставился в одну точку. Его рассеянные мысли блуждали, перескакивая с одного на другое. То он вспоминал отца, из-за которого, попал на зону, и тогда – лицо его принимало выражение ненависти и в суженных зрачках загорался недобрый огонь. То перед ним возникали образы матери, брата и сестры, тогда черты лица постепенно разглаживались и в глазах появлялась теплота. Они светились, когда перед ним вставал образ Светланы: красивое очертание суровых губ трогала нежная улыбка. Однако о чем бы он ни думал, все время мысли возвращались к разлуке с Маратом и опять наваливалась невыносимая тоска.
– Грустишь? – Атаман и не заметил, как вошел в подсобку отрядный. – Не к лицу новому бригадиру прибывать в таком подавленном состоянии.
Алексей встряхнул головой и бросил печальный взор на офицера.
– Нет причин для особой радости.
– Понимаю, – старший лейтенант опустил свое массивное тело на свободный стул, тот заскрипел под ним, непонятно каким образом выдерживая такую тяжесть. – Диксон вел себя также когда освободился Сутулый.
«Все-таки прочные стулья выпускает местная фабрика», – почему-то промелькнуло в голове Казакова.