Превратности судьбы
Шрифт:
Капитан сразу серьёзно дал оценку этой особе:
–Эта женщина без намёка на благовоспитанность.
Второй помощник поддакнул:
–Да, говорят, у неё богатый покровитель. Вроде, как тот хлыщ, что недавно поднялся с женой.
Летбридж переспросил:
–Та девушка не сестра ему?
–Нет. Я вспомнил: барон Хэйвлок его фамилия.
Коксон пугал младший состав офицеров, провожая глазами Винделию:
–Эта дама представляет опасность для ваших кошельков, джентльмены.
Второй
–Это не духи, а какая-то химическая атака,– пожаловался он.
Капитан заметил:
–И прошла она с таким выражением лица, будто объездила весь земной шар.
По трапу поднялся пожилой полковник Вильямс с женой-индуской.
До ушей третьего помощника капитана долетели слова усатого индуса-матроса с глазами навыкат Вишала Макха, который стоял навытяжку неподалёку и в полголоса говорил своему сородичу обаятельному Фарсадану Хаста:
–Успел ли ты заметить, как вытянулись презентабельные физиономии лордов, когда полковник Вильямс взошёл на борт с женой-индуской? И всем плевать, что в её жилах течёт королевская кровь, англичане ценят только свою цивилизацию.
На «Гросвеноре» половина матросов была набрана из индусов. И это не нравилось многим офицерам. Однако Летбридж относился к темнокожим лояльно.
Вечером сливки общества пассажиров собрались в столовой для офицеров. Люди без титулов не имели права обедать с капитаном.
Сиреневое платье Мирры прикрывал кардиган из фиолетового бархата. Весь ансамбль являл собой саму элегантность. Тогда как её муж был крикливо одет, словно сноб.
Леди и джентльмены пили для аппетита аперитивы: херес, мадеру или вермут. На столе было множество салатов и фруктов.
Кок-итальянец подал кавиоле.
Манелина спрашивала капитана, закатывая свои подведённые тенями глаза:
–Все на судне только и говорят, как о золотом троне. А я не знаю всех подробностей.
Коксон пояснял:
–В 1.737 году армия персидского завоевателя Надиршаха вторглась в Северную Индию. Трон попал к Надиршаху. После его убийства, потомки Надиршаха тайно продали трон представителям Ост-Индской компании.
Манелина сомневалась, надувая свои маленькие аккуратные губки:
–Так уж и продали?
–Если бы такой трон отняли с помощью оружия, сплетен и подробностей от очевидцев было бы предостаточно,– заверил капитан.
Риг Летбридж разглядывал большие, искрящиеся глаза Мирры, наивные, словно принадлежащие ребёнку. Оттенённые фиолетовой дымкой из тканей, глаза девушки, казалось, тоже излучали сиреневый оттенок.
С его языка слетело:
–Ваши глаза, как море…
–Такие огромные?– не поняла Мирра.
–Они удивительные, меняют цвет, как море, когда Вы взошли на корабль, то они были серые, а сейчас сиреневые…
–А бывают ещё зелёные и синие,– кивнула, улыбаясь, обладательница глаз-хамелеонов,– Всё зависит от освещения, и от цвета одежды.
–И море бывает разным: в ясные дни голубое, приветливое, в бурю – синее или чёрное, бывает зелёным и серым…
Мирра эротично приоткрыла рот, как бы удивляясь, и согласно кивала в такт его слов. И любовь налетела циклоном на Рига. Сокрушительным и безжалостным. Сломает ли его стихия любви к замужней даме или он полюбит эти неистовые порывы чувств?
Персиваль Хэйвлок сделал замечание Летбриджу:
–Ваши взволнованные комментарии, сэр, в данной полемике были неуместны, мы обсуждали трон Моголов.
–Комплимент красивой женщине всегда уместен,– встал на защиту коллеги капитан.
–Конечно,– подхватил Пэлэм Коуэн,– Особо ценный груз – это вы, красивые дамы, а не пресловутый трон.
Барон Хэйвлок парировал:
–И создал Бог женщину…Существо получилось неадекватное, но симпатичное…
–Я нахожу это соотнесение обидным,– высказалась его жена.
Миссис Ванда Бистон попыталась отвлечь всех, уговаривая дочь герцогини Шерлу:
–Деточка, ты совсем плохо ешь. Попробуй вон тот салатик.
Девочка рассуждала:
–Живот, безусловно, важное место у человека, там пудинги и фрукты помещаются, и среди всего этого где-то ещё и сердце прыгает. Наверное, еду проталкивает…Но я не хочу стать такой же объёмной, как Вы…А то сердце совсем надорвётся.
Взрослые рассмеялись. Смеялась даже сама Ванда, нисколько не обижаясь на ребёнка.
Мирра обратила внимание на Летбриджа, его лицо стало ещё более привлекательным, когда он улыбнулся: на щеках возле губ появились три небольших мимических бороздки.
Пэлэм Коуэн громко смеялся, через всю его щёку легла обаятельная полоска.
–Расскажите что-нибудь интересное из морской жизни,– попросила леди зрелых лет миссис Мэнди Уайт, щуря свои близорукие карие глаза.
Её непоседливый сын Вуди восьми лет, вертел головой, разглядывая новых для себя людей.
Огастес Коксон поведал:
–В молодости я ходил на китов. Так вот: язык голубого кита весит столько же, сколько весит слон.
–О, сколько же нужно силы, чтобы им пошевелить,– воскликнула Манелина.
–Но киты не разговаривают,– хмыкнула миссис Уайт.
–Язык жирафа почти полметра, я в Африке на них как-то охотился,– добавил Пэлэм Коуэн,– Жираф может достать языком до своего уха.
Дамы опять удивлялись, повар подал другое блюдо: устрицы под соусом.
Когда пассажиры покинули столовую, второй помощник капитана Коуэн заметил Летбриджу: