Превыше всего!
Шрифт:
Оказывается, по дороге одесские мальчишки обкидали карету дерьмом (надеюсь, мой генерал уже начинал понимать отношение к орлам в наступившие времена).
Затем генерал поманил меня чуть подальше и зашептал:
– Вы, кстати, оказывается, большую услугу мне оказали.
Я лишь посмотрел на него вопросительно.
– Да, да, преизрядную услугу… Видите вон того… гм… господина? – Он украдкой кивнул в сторону субъекта в толстовке. – Какой-то родственничек Ироиды Васильевны, седьмая вода на киселе, некий господин Балуев. Тоже ему, видите ли, приспичело в Санкт-Петербург.
Шептал он довольно громко, господин в толстовке вполне мог кое-что из этого слышать, но его высокопревосходительство сие мало заботило.
– А письмо какое-нибудь рекомендательное у него при себе было? – гораздо тише спросил я. – Уж коли его прежде в глаза не видел…
Генерал беспечно махнул рукой:
– Да какое письмо! Не брал он никакого письма – не знал же, что оно так нынче выйдет с билетами. Ну да ладно, родственничек такой, Ироиде известно, в самом деле у нее имеется. Тут хуже другое…
– Что именно?
– А вы полюбуйтесь на него! На рубаху эту! Чистый толстовец! И мяса тоже не ест! Ироида было хотела его угостить по-родственному, так он ни к чему, кроме капусты да хлеба не притронулся: видите-ли, вегетарианец, как граф Толстой: мясо убиенных животных кушать, видите ли, грех! Ну как такого за стол сажать с порядочными людьми?! Вон, взял с собой в дорогу целый куль со всякой морковкой да яблоками. Тьфу!.. По мне, ты сперва, как граф Толстой, повоюй в артиллерии, потом «Войну и мир» напиши, а дальше уж – пожалуйста себе – вегетарианствуй, коли не стыдно людей смешить!
Это уж генерал произнес нарочито громко, но господин Балуев отвернулся и по-прежнему усиленно делал вид, что ничего такого не слышит.
Мы поднялись в салон-вагон через парадную дверь (имелась тут и такая). Роскошество передвижных апартаментов генерал-губернатора меня вызывало восхищение. Его высокопревосходительство провел меня через столовую на дюжину персон с уже накрытым столом, со шкапами, полными фарфора и хрусталя; далее следовал кабинет, отделанный ореховым деревом, с большим письменным столом и водруженным на нем глобусом земного шара, затем шла спальня с двумя двуспальными одной двуспальной, другой односпальной, с двумя гардеропами и с огромным трельяжем.
– Эту коечку я велел для вас поставить, – сказал генерал, кивнув на односпальную кровать. – Ничего, что придется вам потесниться? – Это мне-то, находившему себе кров и на голой земле под вой шакалов среди вонючих малярийных болот Трансвааля!
– Ваше высокопревосходительство! – лишь сумел выдохнуть я.
За следующей дверью, как он мне объяснил, располагались два ватерклозета, ванная комната и умывальня с душем, обе снабжались всегда подогреваемой титаном горячей водой. По другую сторону вагона, находились, как он же мне сообщил, четыре каюты для прислуги, отделенные от губернаторских покоев дверью со звонком, а за ними – еще две каюты для вооруженной охраны, которая, числом в четверо солдат, как он сказал, уже на своих местах.
– Костя Карамгозов настоял-таки, – вздохнул генерал. – Сколько я не отнекивался, но он – никак, мол, иначе по нынешним временам нельзя.
Что ж, между нами и подземными монархами все же была некоторая зона безопасности. Впрочем, это приносило слабое утешение, ибо я знал, что они и не такие преграды запросто преодолевали.
– Да, вот еще… – смущенно добавил генерал. – Я – насчет умывален. Дозвольте, штабс-капитан, я себе выберу ту, которая с ванной, люблю иногда, знаете ли… А вы молоды, вам и в душевой кабине… Приношу, конечно, свои глубочайшие извинения за неудобства…
И это он называл «неудобствами»! Снова мне оставалось лишь выдохнуть:
– Ваше высокопре!… – но он меня перебил:
– Кстати, насчет этих «высокопревосходительств»… Право, слишком длинно звучит, не слишком удобно вести беседу, а дорога дальняя… Как бы вам меня?..
– Быть может, Валерианом Валентиниановичем?
– Да тоже длинновато. Был бы Иван Иванычем – еще куда бы не шло, но вот же, снабдили родители… – Он немного подумал и наконец озарился догадкой: – Ага, вот! «Mon g'en'eral »! Так оно будет и коротко и вполне достойно, – не возражаете?
– Слушаю-с, мон женераль! – по-военному щелкнул я каблуками.
– Voil`a l'id'ee! – порадовался он найденному выходу. Я же порадовался не меньше него.
Мы в это время находились в кабинете, и тут вдали раздался звонок, а минуту спустя, постучав в дверь, к нам из столовой вошел Никита.
– Ну?! – рыкнул мон женераль, лишь в подобных тонах, видимо, привыкший общаться с нижними чинами.
– Там… к вам, ваше-ство. Двое, по виду приличные. Изволите проводить?
Генерал лишь подал знак – давай, мол.
Никита вышел, и в кабинет вступили двое в штатском, в самом деле весьма прилично одетые. Один имел волосы, черные как смоль, другой – беловолосый (в тот миг я еще не придал значения этому обстоятельству).
– Ротмистр Охранного отделения де Бертье! – щелкнул, как и я, штатскими каблуками брюнет.
– Прапорщик Охранного отделения Волынцев! – отрапортовал блондин.
– Ну и что с того? – побурчал мон женераль. – Ежели вы, господа желаете проситься в попутчики, так это – никак, тут уже всё в комплекте. Так что, господа…
– Никак нет, ваше высокопревосходительство! – вклинился тот, что назвал себя де Бертье. – Мы – по приказу его высокопревосходительства генерал-губернатора Кармагозова! Велел, дабы мы…
– Берегли как зеницу ока, – вставил блондин Волынцев. – Сказал, что отвечаем головой!
– Вот уж этот Костя, вот уж неугомонная душа!.. – вздохнул генерал. – Но – приказ… м-да… я понимаю, господа офицеры… Однако ничего более, чем каюту для прислуги предоставить вам не могу. Так что уж не обессудьте. Там, правда, еще один… гм… господин с нами следует, так что придется кому-нибудь из вас – на верхнем лежаке.