Прежде всего вейла
Шрифт:
– Итак, Том, каково знать, что я тебя предавал уже... Сколько лет, Северус?
– Семнадцать, - ровно сообщил Северус.
Через несколько мгновений тишины, нарушаемой только звуками заклинаний, которыми обменивались прочие отряды, Волдеморт холодно ответил:
– Люциус... Ты так решил улестить своего второго партнера? Как я полагаю, Поттера?
– Мерлин, Том, - снова заговорил Люциус, не меняя тона, - неужели твои шпионы так ничему и не научились? Неужели ты думаешь, что мне все еще нужно улещивать Гарри? Мой бедный Том, если бы ты знал...
– А ты? Неужели ты думаешь, что я еще не раскусил твою игру? Например, о твоем сыне, этом трусе, что прячется за спиной твоего собственного партнера?
Глухой рык вырвался
Волдеморт на мгновение опешил, а затем с насмешкой заявил:
– Стало быть, твой драгоценный отпрыск связан с оборотнем.
Услышав это, Пожиратели Смерти начали тоже зубоскалить. Люциус уже собирался сказать в ответ что-то язвительное, вот только Драко успел раньше, ледяным голосом заявив:
– По крайней мере он хоть человеком выглядит, а не вырождающейся змеей, как ты, Том.
– Как ты посмел?!
– возмутился Рудольфус Лестрандж.
Едва произнеся эти слова, он направил свою палочку на Ремуса, и Протего оборотня ничего не смогло поделать против направленного в него заклинания: мужчина с криком упал на землю, его левую ногу как будто что-то рвануло в сторону...
Никто не видел лица Драко, все были слишком заняты, следя за Пожирателями Смерти, но его осипший леденящий голос потом вспоминали еще долго.
– Зря ты это, дядя Рудольфус.
– Не стоило трогать моего партнера!
Больше ни единого слова он не произнес, но вышедшие из палочки Драко золотистые и серебристые потоки пронзили щит Рудольфуса Лестранджа, и тот так же рухнул на землю, корчась от боли.
Разница была очевидна: там, где Ремус, прерывисто дыша от боли, продолжал лежать на земле, пусть и прижав руку к левой ноге, но при этом он не отводил глаз от противников и держал свою палочку наизготовку, Рудольфус Лестрандж под изумленным взглядом своей супруги продолжал извиваться от боли. Что тут уж скажешь о криках, исторгаемых его ртом... Мужчина уже просто колотился о землю, не в силах контролировать начавшиеся судороги. Вскоре у него пошла ртом кровь, затем началось носовое кровотечение, а затем кровь полилась и из ушей. Казалось, время просто остановилось, пока длилась агония, и только безумно-гневный вопль Беллатрикс прервал всеобщее молчание, в котором все следили за творящимся с Рудольфусом. И этот крик, казалось, дал сигнал начинать вторую часть противостояния.
Снова дождем посыпались заклинания, и теперь ими обменивались намного интенсивнее.
Гарри очертя голову бросился в битву: Волдеморт находился чуть позади своих Пожирателей Смерти, в основном осыпавших заклинаниями Люциуса и Северуса. Сам же Темный Лорд предпочитал посылать смертельное заклинание. Вот только его противникам в основном везло - они находились в постоянном движении, и смертоносные лучи не достигали всей цели.
Но когда его очередное заклинание сразило Парвати, захваченную боем, Гарри почувствовал, как что-то внутри вдруг стянулось в тугой узел, чтобы потом взорваться в яростном бешенстве. До тех пор он пользовался своей палочкой, но не сейчас...
Его магии больше не хватало одной только палочки. И он начал рассыпать заклинания: задерживающие, парализующие, связывающие, - все, что приходило ему в голову, за исключением смертоносных. И всякий раз заклинание шло двойным - один луч из палочки, а другой из левой руки.
Северус и Люциус краем глаз заметили, как посыпались настолько насыщенные силой заклинания. Оба знали, что это значит. Так что безо всякого сомнения они разошлись в стороны, и вскоре именно Гарри оказался на острие атаки. Однако в основном порядок расположения не изменился: Драко по-прежнему оставался за его спиной, гриффиндорцы полукругом защищали их обоих. Ремус, хромая, продвигался за Гарри, поскольку хоть Драко и наложил обезболивающее заклинание, восстановить так быстро сломанную
Гарри, похоже, не осознавал, сыплющийся на него дождь проклятий.
Драко изо всех сил боролся с последствиями пропущенных заклинаний. Северус так же выбивался из сил, ставя столько щитов, сколько мог, но условия были не равны. Гарри, получившему столько проклятий, уже давно следовало бы выбыть из боя, но наперекор всему он оставался на ногах.
Через несколько долгих минут Гарри, переводя дыхание, все же прислонился к какому-то дереву неподалеку от Волдеморта. Тот был не в лучшем состоянии, но ни за что на свете не признал бы ничего подобного. Этот мерзкий мальчишка доводил его до белого каления, да и те, кто его поддерживали, были не лучше! Мерлин, они не чтили никаких правил! Он сам видел, как грязнокровная подружка Поттера и еще какая-то девица атаковали его верного Гойла голыми руками! Хотя не совсем так, вроде бы они еще использовали зубы и ногти...
Когда Гарри прислонился к дереву, сердце Люциуса забилось сильнее. Неужели сейчас настал тот момент? Тот самый момент, который спас жизнь Драко?
Он видел Волдеморта, переводящего дыхание, его одежда висела клочьями. Он видел Драко, чьи глаза запали, но парень продолжал посылать заклинание за заклинанием к Гарри, одна рука которого безжизненно повисла.
И наконец Люциус услышал слова своего любимого.
– Ты уже почти мертвец, Том, - отчеканил Гарри.
– Неужели ты действительно рассчитывал, что победишь меня, меня, соединенного любовью с высшей вейлой? Я полностью принял это, я его, а он мой, я такой же партнер его, как и Северус, и я люблю Северуса так же, как люблю и его, и Северус тоже с готовностью отдаст жизнь за нас обоих. Ты попытался и потерпел поражение! Ты хотел извратить любовь вейлы, осквернить чистое чувство, но это, знаешь ли, невозможно! Ты так же пытался погубить сына Люциуса, ведь он по твоему мнению стал слишком сильным целителем, что не нравилось тебе, твоему извращенному восприятию, не подходило под твои мерки преданности! Вот только Драко помогает мне с самого начала боя. Он рядом, повсюду, и его целительная магия борется с последствиями заклинаний, которые мне не удалось отразить. Ты попытался убить его партнера? Ну да, это наилучший способ избавиться от вейлы-целителя, вот только твои слуги, осмелившиеся попытаться причинить вред этому человеку, умерли в страшных муках. Ты никто, Том, и не сумеешь унять то море любви, что переполняет меня. Мне не хотелось бы убивать тебя, но я хочу спасти ни в чем неповинные жизни людей, которые могут пострадать, если я отпущу тебя. И хотелось бы мне иметь возможность просто разойтись с тобой, но не могу, ради всех тех, кто заслужил спокойную жизнь.
– Ты ничтожество, Поттер, всего лишь жалкий мальчишка, - зашипел Волдеморт.
– Даже если ты и убьешь меня сейчас, я снова вернусь, чтобы преследовать тебя снова и снова!
– Уверен, Том? Неужели ты думаешь, что Дамблдор за все миновавшие годы не понял, что ты сотворил? В глубине души тебе все известно, Том. Для тебя же не секрет, почему я пришел в Гринготтс этим летом. Тебе известно, почему я решился на взлом хранилища, и ты знаешь, что я там уничтожил.
Гарри видел, как тень сомнения прошла по лицу Волдеморта, но прежде чем тот смог что-либо сказать в ответ, как послышался крик Ремуса:
– Драко! Осторожно! Оглянись!
Люциус резко развернулся. Увидев Беллатрикс, наставившую палочку на его сына, он безо всяких лишних раздумий проорал:
– Авада Кедавра!
Эту мегеру щадить он не собирался!
__________________
24. Кхм… что-то я сомневаюсь, что они в постели книгами заниматься станут…
25. Любопытно, как?
26. Да, а у меня сразу же появилось замечание к данному высказыванию. Речь идет только об этом вечере. Все последующие не упомянуты, и руки развязаны полностью...