Президентская историческая библиотека. 1941—1945. Победа. Проза. Том 1
Шрифт:
Лейтенант Мартынов сконфужен. Окружающие его командиры хохочут.
Паровоз дает гудок.
Мальчишка, тот, что разносил смородину, берет рассерженного братишку за руку и, шагая к тронувшимся вагонам, протяжно и снисходительно ему объясняет:
– Они знают! Они шутят! Это такой народ едет… веселый, отчаянный! Мне один командир за стакан смородины бумажку трехрублевую на ходу подал. Ну, я за вагоном бежал-бежал. Но все-таки бумажку в вагон сунул.
– Вот!.. – одобрительно кивает головой мальчишка. – Тебе что? А он там на войне пусть квасу или ситра [8] купит.
8
Лимонад (разг.).
– Вот
Фронтовая полоса. Пропуская гурты колхозного скота, который уходит к спокойным пастбищам на восток, к перекрестку села, машина останавливается.
На ступеньку вскакивает хлопчик лет пятнадцати. Он чего-то просит. Скотина мычит, в клубах пыли щелкает длинный бич. Тарахтит мотор, шофер отчаянно сигналит, отгоняя бестолковую скотину, которая не свернет до тех пор, пока не стукнется лбом о радиатор. Что мальчишке надо? Нам непонятно. Денег? Хлеба? Потом вдруг оказывается:
9
И-16 (ЦКБ-12) «истребитель шестнадцатый» (в просторечии – «Ишак», «Ишачок») – советский одномоторный истребитель-моноплан 1930-х годов, созданный в Опытном конструкторском бюро советского авиаконструктора Николая Поликарпова. Один из первых в мире серийных истребителей-монопланов с убирающимся в полете шасси. Имел преимущественно деревянную конструкцию и фанерную обшивку. Был основным истребителем РККА ВВС до начала 1942 г.
– Дяденька, дайте два патрона.
– На что тебе патроны?
– А так… на память.
– На память патронов не дают.
Сую ему решетчатую оболочку от ручной гранаты и стреляную блестящую гильзу.
Губы мальчишки презрительно кривятся:
– Ну вот! Что с них толку?
– Ах, дорогой! Так тебе нужна такая память, с которой можно взять толку? Может быть, тебе дать вот эту зеленую бутылку или эту черную, яйцом, гранату? Может быть, тебе отцепить от тягача вот ту небольшую противотанковую пушку? Лезь в машину, не ври и говори все прямо.
И вот начинается рассказ, полный тайных недомолвок, уверток, хотя в общем нам уже все давно ясно.
Сурово сомкнулся вокруг густой лес, легли поперек дороги глубокие овраги, распластались по берегам реки топкие камышевые болота. Уходят отцы, дяди и старшие братья в партизаны. А он еще молод, но ловок, смел. Он знает все лощинки и каждую тропинку на 40 километров в округе.
Боясь, что ему не поверят, он вытягивает из-за пазухи завернутый в клеенку комсомольский билет. И, не будучи вправе рассказать что-либо больше, облизывая потрескавшиеся, запыленные губы, он ждет жадно и нетерпеливо.
Я смотрю ему в глаза. Я кладу ему в горячую руку обойму. Это – обойма от моей винтовки. Она записана на меня. Я беру на себя ответ за то, что каждая выпущенная из этих пяти патронов пуля полетит точно в ту, куда надо, сторону.
– Как тебя зовут?
– Яков.
– Послушай, Яков, ну зачем тебе патроны, если у тебя нет винтовки? Что же ты, из пустой крынки стрелять будешь?
…Грузовик трогается. Яков спрыгивает с подножки, он подскакивает и весело кричит что-то несуразное, бестолковое. Он смеется и загадочно грозит мне вдогонку пальцем. Потом, двинув кулаком по морде вертевшуюся около корову, он исчезает в клубах пыли.
Ой, нет! Этот паренек заложит обойму не в пустую крынку.
Дети! На десятки тысяч из них война обрушилась точно так же, как и на взрослых, уже хотя бы потому, что сброшенные над мирными городами фашистские бомбы имеют для всех одинаковую силу.
Остро, чаще острее, чем
Они жадно, до последней точки, слушают сообщения Информбюро [10] , запоминают все детали героических поступков, выписывают имена героев, их звания, их фамилии.
10
Государственное информационно-пропагандистское ведомство, образованное 24 июня 1941 года в целях информирования населения о ходе боевых действий и об обстановке в стране в целом.
Они с беспредельным уважением провожают уходящие на фронт эшелоны, с безграничной любовью встречают прибывающих с фронта раненых.
Я видел наших детей в глубоком тылу, в тревожной прифронтовой полосе и даже на линии самого фронта. И повсюду я видел у них огромную жажду дела, работы и даже подвига.
Перед боем, на берегу одной речки, встретил я недавно парнишку.
Разыскивая пропавшую корову, чтобы сократить путь, он переплыл реку и неожиданно очутился в расположении немцев. Спрятавшись в кустах, он сидел в трех шагах от фашистских командиров, которые долго разговаривали о чем-то, держа перед собой карту.
Он вернулся к нам и рассказал о том, что видел. Я у него спросил:
– Погоди! Но ведь ты слышал, что говорили их начальники, это же для нас очень важно.
Паренек удивился:
– Так они же, товарищ командир, говорили по-немецки!
– Знаю, что не по-турецки. Ты сколько окончил классов? Девять? Так ты же должен был хоть что-нибудь понять из их разговора?
Он уныло и огорченно развел руками:
– Эх, товарищ командир! Кабы я про эту встречу знал раньше…
Пройдут годы. Вы станете взрослыми. И тогда в хороший час отдыха после большой и мирной работы вы будете с радостью вспоминать о том, что когда-то, в грозные дни для родины, вы не болтались под ногами, не сидели сложа руки, а чем могли, помогали своей стране в ее тяжелой и очень важной борьбе с человеконенавистническим фашизмом.
У переднего края [11]
У прохода через тяжелую, обшитую грубым тесом, баррикаду милиционер проверил мой пропуск на выход из осажденного города.
Он посоветовал мне подъехать к передовой линии на попутной машине или повозке, но я отказался. День был хороший и путь недалекий. А, кроме того, на пригорках по машинам иногда открывалась стрельба минами. На одиноко же идущего человека мину тратить – не расчет. Да и в случае чего пешему всегда легче вовремя бухнуться в придорожную канаву.
11
Впервые опубликовано в газете «Комсомольская правда», 1941, 17 сентября.
Я шел мимо опустевших, покинутых домиков с заколоченными окнами и закрытыми воротами. Было тихо. Тарахтела трещотка, и охотились за воробьями голодные кошки.
Через сады, среди которых желтели размытые дождем бомбозащитные траншеи, я вышел на скат оврага и зацепил ногой за полевой провод.
Прикинув направление, я взял путь по проводу напрямик, потому что мне нужны были люди,
Вдруг раздался удар. Казалось, что грохнул он над самым гребнем моей стальной каски.
Быстро перелетел я в старую воронку, осторожно огляделся и увидел неподалеку замаскированный бугор ДЗОТа [12] , из темной щели которого торчал ствол коренастой пушки.
12
Долговременная замаскированная огневая точка (ДЗОТ) – полевое оборонительное фортификационное сооружение, построенное из бревен, досок и грунта.