Презумпция любви
Шрифт:
— Извините, вы непочтительно посмотрели на мою девушку.
— Отвали, пацан, я даже не смотрел на твою телку, своей хватает.
— Она не телка, я не потерплю оскорблений в ее адрес, вынужден набить вам морду.
— Ну ты даешь, пацан! Упертый, значит, интеллигент? А сможешь набить мне морду? Не боишься калекой стать?
Мужик вполне добродушно усмехался, но вид у него был страшноватый. Она подошла ближе, хотела извиниться, но…
—
— Вот прямо тут?
— Ну да, извините и… защищайтесь.
— Да это ты меня извини, пацан. У меня классное настроение, женюсь завтра, но если хочешь неприятностей — получи.
Он встал в боксерскую стойку, лениво махнул рукой, внимательно глядя на Саню, потом другой, а тот завертелся волчком, махнул рукой, ногой, она и не поняла толком, что произошло, но шляпа свалилась в головы верзилы, мягко спланировала на асфальт.
— Извините, — сказал Саня. — Я специально скорректировал удар, чтобы не причинять вам боль.
Он поднял шляпу, протянул ее верзиле. Тот с усмешкой взял ее, поманил Саню пальцем. Хлопнул по плечу, как равного, что-то сказал на ухо, согласно кивнул, состроил испуганную рожу и помчался по Новому Арбату прочь от них.
Фантастика, да и только!
— Что за спектакль ты устроил? — спросила она.
— Он испугался и убежал. Больше не будет смотреть на тебя, и вообще, если когда-либо встретит — перейдет на другую сторону улицы.
— Саня! Я его выбрала сама! Почему он убежал? Почему испугался? Скажи, что все это значит?
— Он думал, что щелкнет меня по носу и пойдет дальше. А когда понял, что имеет перед собой равного противника, понял и то, что все дело в даме. У него завтра свадьба, и он оказал мне услугу, взял и убежал. Его-то невесты рядом не было. Если потом встречу его с женой и ей не понравится мой взгляд, уж позабочусь об этом, покажу, на что способен, и убегу от него. Пусть она думает, что он такой крутой. А мне-то что? Отплачу мужику за понимание той же монетой.
Она точно знала, что выбрала самого бандитского бандита, знала, что тот не знаком с Саней. Потом испугалась, хотела остановить, но… Саня все решил сам. Зауважал его мужик бандитского вида, более того, сыграл для него. Значит… Такой вот он, ее Саня!
Светлана вышла из вагона на станции «Кропоткинская», поднялась наверх, раскрыв зонтик, неторопливо пошла к Пречистенке. Такой вот он был, Санька Малышев, ее парень. Об этом случае можно в газету написать — и напечатают! В тот вечер она отдалась ему в грязном дворе, стоя… Сама хотела, и было это просто сумасшедшим наслаждением, о котором до сих пор помнит каждая клеточка ее тела, когда она проходит мимо того двора. Там жили ее радость, нежность, наслаждение и тихое счастье, которое лучше любого громкого успеха.
Это было, было в ее жизни и пока что есть. Но будет ли? Она не знала. И от этого тревожно было на душе. Там, в зоне, совершенно другой мир, сложный и непонятный, и Саня жил по его законам, она это чувствовала при
Хотелось бы верить, но… не верится.
Глава 13
Дождь усилился, а она не взяла зонтик. Но не посвящать же водителя служебной «Волги» в свои планы? Вошла в подъезд, остановилась, стряхивая влагу со светлых волос. Подниматься в квартиру за зонтиком не хотелось, дочь увидит, наверняка спросит: куда это она направляется в дождь? Врать — излишнее напряжение создавать, а правду говорить не следовало. Когда «Волга» развернулась и уехала, Воронина выскочила из подъезда и быстрым шагом двинулась к дому Малышева. Сегодняшний разговор с Хлоповым убедил ее, что друзей больше нет. А врагов становится все больше… В теннисе, которым она иногда баловалась на кортах спорткомплекса Генпрокуратуры, было понятие «невынужденная ошибка». Так она расценивала свой вчерашний разговор с журналистом Малышевым.
Не права была однозначно, угрожала его сыну… Если бы кто-то осмелился угрожать ее дочери — с грязью смешала бы. А сама… Вела себя глупо и непрофессионально. Малышев ответил достойно, не испугался и орать не стал, только напомнил, что… А ведь и вправду может устроить ей нелегкую жизнь, если с парнем что-то случится на зоне. Есть много изданий, чьи хозяева недовольны ее действиями, но пока молчат. Дай им повод, достоверные факты — из мухи слона раздуют!
Но не только из соображений безопасности бежала она под дождем к дому Малышева, хотелось просто, по-человечески извиниться. Ибо вчера сказала то, что не следовало говорить ни при каких обстоятельствах. Угрожать детям, да еще тем, которые в трудной ситуации находятся, — подлость даже среди бандитов. И как это ее угораздило брякнуть такое?
Малышев открыл дверь, усмехнулся, оглядев мокрую гостью, посторонился, пропуская ее в квартиру. Заметно было, что он уже изрядно выпил, правда, на ногах держался вполне уверенно. Элегантным жестом попросил Воронину пройти на кухню, а сам отправился почему-то в комнату.
На кухне был накрыт скромный стол — соленые огурцы, селедка, мясные нарезки, стояла наполовину опорожненная бутылка водки. И — никого. Может быть, у него женщина в комнате? Она прислушалась — нет, тихо там, даже музыка не звучит. Зачем же он пошел в комнату?
Ответ на этот вопрос она получила через минуту. Малышев пришел на кухню с желтым махровым полотенцем, протянул его Ворониной:
— Возьмите, Любовь Георгиевна. Вытритесь, вы же вся мокрая.
— Хотите сказать — мокрая курица?
— Я этого не сказал. А если честно — вы довольно-таки привлекательная женщина, я уже говорил, что Светлана очень похожа на вас, а она — красавица. Но к сожалению, вы прокурор, и этим все сказано.
— Вы считаете, что прокурорами могут быть только мужчины? — с раздражением спросила Воронина.
Но полотенце взяла, оно было чистым и даже выглаженным, не из ванной, а из гардероба. Вытирая мокрые волосы, подумала, что сама точно не знает, где у нее в гардеробе лежат чистые полотенца, дочка занималась домашним хозяйством…
— Я считаю, что профессия накладывает свой грим на внешность ее обладателя. Понимаете, да?
— Не будем спорить, Владимир Сергеевич. Я пришла, чтобы извиниться за вчерашнее. Я сказала это… просто какое-то затмение нашло. Я ничего плохого вашему сыну не желаю.