Презумпция виновности
Шрифт:
— Что?
— Если что-то не получится, скажи, я лучше убегу и спрячусь так, чтобы никто не нашел, только не отдавай меня ему.
У него мгновенно распахнулись глаза даже не столько от самой просьбы, сколько от её голоса.
— Я тебе сбегу… Ты на самом деле думаешь, что я могу тебя кому-то отдать? — плотные шторы вообще не пропускали свет, и в такой вот густой бархатной темноте было удобно шептаться. Наверное, она и создана именно для разговоров вполголоса, тихих вздохов и стонов. Но никак не для подобных просьб.
— Нет. Но ведь бывает всякое, — Соня перестала
— Я говорил, что ты моя семья?
— Да…
— Услышу от тебя ещё что-то в этом роде, отвезу на остров и на неделю запру голой в подвале. Может, тогда ума прибавится…
— Спасибо, — она не с первого раза, но дотянулась до его губ, касаясь их нежным поцелуем.
— За то, что пообещал запереть? — злиться на неё особо не получалось. Все мы делаем вывод на основе своего опыта, и странно, что Соня вообще от людей не шарахается при таком отношении, которое видела первые двадцать лет жизни.
— Угу. И за то, что дурой назвал. Приятных снов.
Странно, но в эту ночь никакие кошмары ей не снились. И даже не пришлось никого бить локтем под ребра.
— Я смотрю, в ЗАГС ты уже съездил, — забежавший по рабочим делам Димка с любопытством посмотрел на брата. — Больно уж выражение лица похоронное.
— ЗАГС — наименьшая из проблем.
Черт, хоть и сам не верил, но все-таки надеялся, что придется обойтись малой кровью, но Марат не согласился. Он уперся рогом, не соглашаясь на деньги, и упорно требовал вернуть ему Соню.
Хрен он получится его жену.
Вообще-то это был дословный ответ Астахова, который заезжего добра молодца точно не устроил, но теперь у Даниила было официальное право говорить от её имени — в благословенном заведении, скорбно покивали в ответ на слова, что невеста нынче ну, никак не может присутствовать на торжестве, хотя прямо горит желанием сходить под венец. И, поглаживая карман, куда пошел благотворительный взнос на "нужды организации", с легким сердцем выдали свидетельство и шлепнули штампик. Даже настаивали, что и паспорт молодой жены не следует обделять таким вниманием. Пришлось добавить на "канцтовары". После этого они расстались, взаимно довольные друг другом, хотя работники ЗАГС, немного смущаясь, предупредили, что обратная процедура без второй половины ячейки общества уже гораздо более трудноосуществима.
— Тогда чего такой кислый? — Димка перестал скалить зубы и приготовился внимать.
— Он отказался от денег.
— И что теперь?
— Значит, предложим их тому, кто от такого добра точно не откажется. В каком, говоришь, кабинете у нас обретается Сергей Владимирович Мельников?
— И зачем он тебе? — младший брат даже перестал покачивать ногой, настолько неожиданным оказался вопрос. Нет, он знал, что Данька умеет за пару минут сообразить что-то такое, на что у обычного человека уйдет несколько дней, но направленность разговора немного настораживала. — Пару дней назад ты собирался поспособствовать тому, чтобы его с позором выгнали, а теперь? Хочешь попробовать обойтись малой кровью?
— А теперь хочу, чтобы он отработал долг. Мельников пытался наехать на мою жену, да ещё и умудрился своими поисками подставить Золотце, так что должен он мне существенно, — Даниил поднялся и, прихватив висящий на спинке стула пиджак, показ в сторону двери. — Если не хочешь пропустить веселье, поехали со мной, по дороге все расскажу.
Это оказалось даже немного проще, чем Дан думал изначально. В другой ситуации, возможно, остался бы разочарован тем, насколько все прошло элементарно и незамысловато, но сейчас речь не о развлечениях.
Мельников, до которого только сейчас дошло, во что именно он влез, не стал долго упираться и сразу согласился внести посильный вклад в общее дело. Тем более, что, хоть материальной выгоды оно ему и не обещало, но в накладе он тоже точно не останется.
— Меня не интересует, что может пойти не так, — Даниил, который остался с хозяином кабинета наедине — Димка отошел поговорить по телефону — рассматривал даже больше не Сергея Владимировича, а помещение. По нему можно иногда понять гораздо больше о личности владельца, чем изучив его подноготную. — Мы с вами оба понимаем, что попытка у вас будет только одна.
— Ну, все-таки не у меня, а у нас, и есть же форс-мажоры, — подполковник, хоть и не опустился до активного потоотделения в знак напряженной нервной обстановки, но был к тому весьма близок.
— Нет, вот именно, что у вас, — интересно, а не окажется ли так, что, если перевернуть портрет президента, то там окажется светлый лик премьера? А что, экономно, главное, не забывать вовремя отворачивать второго лицом к стенке. И не перепутать. — Я-то придумаю, как и с кем договориться, а вот на вас могут разозлиться. Можно сказать, сам пригласил, выманил, а потом так нехорошо обошелся с гостем…
Мельников сжал и так тонкие губы в белую нитку, явно пытаясь сдержаться от рвущихся с языка слов и эпитетов.
— Даниил Александрович, я ещё раз повторяю, что никого специально не выманивал, просто проверял поступившую информацию, что Маркевич Софья Андреевна может быть причастна к факту мошенничества. А уж то, что в каком-то тюменском отделении внутренних дел кто-то передал конфиденциальную информацию представителям криминалитета, ответственность нести не могу.
— Как вы ещё не надорвались, и работу следователя выполняете, и за благополучием семьи начальства… присматриваете, — Астахов не счел нужным прятать издевку. — И как ваши изыскания по личности Софьи Андреевны?
— Кристальной чистоты женщина.
— Вот и я о том же. Надеюсь, если у вас впредь возникнут какие-нибудь вопросы относительно её прошлого, вы зададите их самой Софье Андреевне.
— Естественно, — гость настораживал Мельникова все больше, потому желание, чтобы его кабинет покинули стало почти осязаемым. — Благодарю за помощь.
— Ну, что вы, я же ответственный гражданин, как же я могу не помочь родной милиции? То есть — полиции. Особенно, если учесть, что это напрямую касается моей семьи.