При чём тут руны?
Шрифт:
Англичане и американцы сумели даже высадиться на Сицилии, но обещанная русским в Тегеране высадка во Франции точно станет самоубийством. Уже пошли в серию новейшие подлодки «S-35», они остановят трансокеанские конвои, войска останутся без снабжения.
Турбореактивные истребители совершают первые полёты, вскоре их станет много. Вместе с ракетами ПВО они закроют от врага небо Европы, а на земле противник встретит «тигров», «пантер» и новейшие самоходки «фердинанд».
А встретятся они, когда войска Гардарики уже будут разгромлены в операции
На этом месте у Артура фон Хофена рефлекторно поджалась и заныла прострелянная осенью жопа. Парень старательно расслабил булки, думая про себя:
– Как раз к маю обещают выписать. Господи, только не на восток! Пусть мне встретятся эти англосаксы, только не Гардарика опять!
Народы Европы тоже думали о ближайшем будущем с болью. Очень многие семьи получили официальные письма из европейского министериума обороны. «С прискорбием сообщаем…» или «Примите во внимание, что…»
Ещё год назад они не сомневались, что Гардарика будет вскоре разгромлена, а сегодня всё чаще звучит:
– Если всё будет хорошо…
И за такие слова уже не забирают на перевоспитание. Люди устают от фанатизма, никто не может испытывать сильные эмоции долго. Они по инерции ходят на работу каждый день, где подолгу стоят у оборудования.
Смены часто прерываются из-за воздушных тревог и всё чаще из-за поломок. Станки нельзя гонять круглосуточно очень долго, это не люди – на них уговоры не действуют. Наладчики что-то делают, снова их запускают и говорят:
– Пока поработают…
Что означает это «пока», уже никто не уточняет. «Сарафанное радио» доходит до всех. Русские не ведут зимнее наступление? Почему тогда соседи регулярно получают похоронки?
Кому-то повезло служить в Дании, так они пишут письма. Снабжают солдат всё хуже. Русские восстановили повреждённые в прошлом году корабли и блокируют порты Дании с запада. Авиация не справляется с самолётами русских. А ведь хотели наступать на Скандинавию вместо этого кошмарного разгрома под Москвой!
Европеец поздно вечером приходит домой и, если не выключили электричество, варит эрзац-кофе и слушает официальное радио. Ему так хочется верить пропаганде! Всё будет хорошо! Или всё равно как-нибудь будет…
Он ложится спать, уже не сомневаясь, что всё будет именно как-нибудь, чтобы подняться в шесть и по инерции тащиться на завод…
А я в конце студеня ехал в Москву, пил крепкий чай, смотрел в тёмное окно и по своему обыкновению грустил. Даже воинские эшелоны от фронта без остановок теперь едут целую ночь.
Проснулся в шестом часу утра, однако и в штабном плацкартном вагоне особенно не попрыгаешь. Кое-как размялся в коридоре и сходил под контрастный душ – ждать, когда я барахтаюсь в снегу, никто не станет. Хоть стоп-кран срывай!
Но это тоже не выход и вообще получится очередной боярский выпендрёж, только так к этому все отнесутся. Парни проснулись ровно в шесть и теперь выясняли, кто тут размахался конечностями в проходе и почему в титане вода еле тёплая.
А я невозмутимо ел бутерброд с колбасой и сыром и смотрел в окно. Пусть я и не различаю цвета, родные пейзажи мне не бывают чёрными, уверенно вижу все элементы в любое время суток.
Вот любовался я видами, слушал парней и думал, что не напрасно войну считают продолжением той же политики другими средствами. Бояре всегда первые не потому, что у них много прав, а оттого что думают наперёд и просыпаются раньше. Ещё с Корпуса умею назначить себе момент пробуждения.
Или, если у тебя натура рыси в мирной жизни, на войне появятся пятнистая шерсть, когти, уши и кошачьи глаза и драться будешь как рысь. Большая война показывает саму суть Гардарики, как говорится, имеющий глаза увидит.
Парням моим самое большее по двадцать одному году, и они опытные танкисты, офицеры. На этой войне боец считается опытным, если смог пережить три боя, а у этих ребят давно полоски на знаках чёрные.
И каждый их бой значит, что для очень многих европейцев он стал последним. Юные и бесшабашные парни быстро и хорошо учатся, а потом убивают взрослых европейцев. В Европе носятся с такими ребятками, а в Гардарике безжалостное старичьё шлёт их на войну.
Парни ещё не наработали навыков в мирных профессиях, их и не жалеют. Да они сами себя и никого на свете не пожалеют. Умудрённое годами безжалостное старичьё запросто пожертвует любым их количеством, но оно же относится к солдатам, как солдаты к патронам. Никогда не высыплет на землю, каждый на счету. В результате соотношение потерь в нашу пользу с крупным счётом.
Гардарика воюет без сантиментов, строго по холодной логике старых магов, и в этом её суть. Точно так она живёт всегда. Бояре считают далеко вперёд, и им важен только дебет-кредит, плевали они на чью-то юность.
В зрелых мужиков страна уже вложила драгоценное время наставников, они работают на производстве. Воюют мальчишки. Они быстрее, выносливее врага и у них самое лучшее оружие.
Милая Гардарика воюет с Европой, но в принципе так же относится ко всему остальному миру. В каждом мы всегда готовы встретить врага. Просто одним врагам выгоднее пока улыбаться, а других прямо сейчас приходится уничтожать.
В мире не понимают, как воюет Гардарика, почему, что она вообще такое. Все как всегда считают себя очень умными, и старые маги не спешат их разубеждать. Мне тоже полезнее для здоровья понимать это молча…
Глава 2
На московском вокзале вышли из поезда в половине восьмого и строем прошли на станцию метро. Гражданские поезда ходили редко, но штатских уже пускали ждать, а для нас подали военную электричку.
Она за час практически без остановок забросила ближе к Центру. Там полчасика прошлись до места, и ещё не евший личный состав пошёл в столовку завтракать, а я отправился в кабинет Антонова.