При чём тут руны?
Шрифт:
В приёмной поздоровался с сержантом Аркашей и сразу вошёл. Пожелал здравия и доложил о прибытии. Майор сказал, что это очень хорошо, меня на служебной парковке уже дожидается «москвич».
Под мой приезд с фронта подгадали заседание представителей княжеств, королевств и Царства, их созвал Председатель Совета обороны хан Керим. Все откликнулись быстро, один я где-то воевал. Где именно военная тайна, и вообще дело важное, не хотели отвлекать, зато известно, когда я должен приехать в Москву. Так меня, наверное, уже ждут в Доме Советов.
Я снова откозырял, сказал, что всё понял, и спросил
Старый Дом Советов разрушил артиллерией проклятый европеец, а новый пока расположился в загородном особняке князя Ивана тоже на восточной окраине. Доехали за двадцать минут.
Автомобиль остановился у богатого крыльца, я вышел и поднялся по ступеням. У больших дверей предъявил офицерскую книжку подтянутому лейтенанту, довольно сильному магу. Он и взялся меня проводить.
Вместе с офицером прошёл в просторный холл, где парень предложил повесить шинель и шапку на вешалку. А номерка мне не дали! Ладно, вряд ли в таком доме сопрут офицерскую шинель.
Поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Прошли по просторному коридору и остановились у дверей из дорогого дерева. Лейтенант сказал:
– Тебе сюда, – и открыл передо мной дверь за бронзовую ручку.
Я вошёл в большую комнату. Почти всю площадь занимал овальный стол, а за ним сидели представительные люди и дружно на меня смотрели. От смущения уши прижались, а шерсть затопорщилась. Я поискал взглядом пустой стул за столом. Один нашёлся во главе стола, но в том месте не было никакой надписи. Другой нашёлся в серёдке, и там стояла табличка с какой-то надписью, она была от меня повёрнута.
Я проговорил:
– Здрасти, – и, помахав ладошкой, в смущении прошёл к пустому месту.
Присел на стул, повернул к себе табличку, убедился, что написано на ней «Московское княжество», и посмотрел на собравшихся людей. Среднего возраста солидные мужики и дамы откровенно меня рассматривали, некоторые с открытыми ртами. Наверное, сравнивали с фотографиями в газетах.
Я нашёл глазами представителя Смоленска и вопросительно на него уставился. Он подобрал челюсть и заговорил хорошо поставленным голосом:
– Наконец-то, мы дождались представителя Москвы! Можно начинать собрание! Нас созвал Председатель Совета обороны, он уже должен сюда идти…
Сзади открылась дверь, и в комнату кто-то вошёл, присутствующие дружно перевели на него глаза.
– Всех приветствую, – услышал я голос хана Керима.
Послышались его шаги, он уселся во главе стола. Я осмотрел собрание, рядом с табличкой «Печенежское ханство» сидел незнакомый азиат в гражданском костюме. Я подумал, что хорошо устроился тут хан, а он заговорил:
– Я попросил вас собраться для принятия очень важного решения. Мы ведём страшную войну, но воюем не только потому, что на нас напали. Мы должны исключить нападение Европы в будущем. Англичане и американцы готовы открыть второй фронт и принудить Европу к полной капитуляции, тогда мы сможем настаивать на своих условиях её послевоенного устройства. Кроме того второй фронт значительно
За столом повисла полная тишина, представители обдумывали слова хана, будто впервые слышали. Хотя это я всё уже проходил в школе в прошлой жизни, а для них оно действительно неожиданно.
Один седовласый генерал поднял руку, и представитель Совета сказал:
– Слово предоставляется представителю Рязани.
Генерал прокашлялся и проговорил:
– А разве англосаксы не ведут с Европой войну? Они не откроют второй фронт без условий?
– Тут всё дело в сроках, – ответил хан. – Если вы проголосуете, они начнут вторжение в этом году, а не будут отодвигать его начало и дальше. Поверьте, англосаксы могут просто бомбить Европу очень долго.
Подняла руку строгая дама. Хорошо поставленный голос произнёс:
– Слово предоставляется представителю Тьмутаракани.
Женщина сказала:
– А если мы проголосуем, а англосаксы не откроют второй фронт?
– Тогда пусть сами воюют с Японией, – проговорил Керим. – Япония ведь это не только острова. Посмотрим, как они со своими крейсерами и авианосцами станут воевать в Корее или в Манчжурии.
Мужик в чёрном костюме поднял руку. Представитель Смоленска молвил:
– Слово предоставляется представителю Новгорода.
Тот хрипло проговорил:
– Ага! Они высадятся и встанут колом! А мы проголосуем за ещё одну континентальную войну!
– Если союзники не проявят активности, велика вероятность, что силы Европы сбросят их в море, – терпеливо ответил хан. – Они просто не могут допустить столь масштабного и унизительного поражения. Тут англосаксы, или идут вперёд, или их вышвырнут с континента.
Снова повисла пауза, руки более не поднимались. Заговорил представитель Смоленска:
– Внимание, такое решение считается принятым только единогласно. Представители королевств вообще не голосуют, присоединяться или нет к войне Гардарики решают исключительно их короли. После капитуляции Европы возобновят работу думы княжеств Гардарики. Если две трети бояр хоть одной из них проголосуют за отмену данного решения, оно будет немедленно отменено для всех. Если же все промолчат, через три месяца после капитуляции Европы Гардарика автоматически объявит войну Японии, – он сделал паузу и попросил. – Кому что-то неясно, прошу поднять руки.
За столом все молча смотрели на высокого дядьку с хорошо поставленным голосом. Он произнёс:
– Тогда тех, кто за предложение Председателя Совета обороны прошу поднять руки.
Через секунду начали подниматься ладошки. Я прямо физически ощутил, какой тяжестью наливаются руки. Я могу не поднимать их, и предложение хана будет отвергнуто навсегда. Одним жестом я сейчас сделаю историю…
В логике Керима я не видел изъянов, и у меня нет причин портить с ним отношения. Я просто чувствовал, что как будто некто создал эту ситуацию и запрограммировал решения участников. Мне очень не нравилось это чувство, но это же только чувство…