Причал любви

Емельянова Галина

Она меня на почту и привела. Училась я не очень, с уроков сбегала.

Замуж рано выскочила, вроде и по любви. Муж в меру пьющий, в меру гулящий.

А я, как двух дочерей родила, и вовсе о нем не вспоминала, так деткам радовалась. Муж мой плотником был, по всей округе бабы-одиночки его заманивали. Вот и шабашил. Деньгами, правда, никого не обижал, ни меня, ни полюбовниц.

Гуннар внимательно слушал. Ему нравился глубокий, с переливами, голос неожиданной знакомой.

– А море ваше рыбой пахнет,- вдруг сказала Дина

и засмеялась.

– Да, рыбой. Я вот рыбаком всю жизнь был, пока в Европу не попали. Потом пару раз сходил в рейс под мальтийским флагом, в Кот-д’Ивуаре хозяин, а потому ни страховок, ни компенсации. Поскользнулся, упал, очнулся, гипс. Вот нога меня подвела, с волчьим билетом на берег списали, пенсии ждать. В прошлом году дождался. Теперь доживаю.

– Рыбак, серьезно? А я рыбу терпеть не могу. Бывало, Тимка, муж мой, привезет мешка три рыбы, вывалит в корыто, чисти, говорит. А меня тошнит от запаха. И за косу он меня таскал, и матом крыл, а не могла я и все тут. Мама моя приходила, чистила, уже старенькая была. Царствие ей небесное, – и у смеющейся минуту назад женщины заблестели в глазах слезы.

Гуннар отвернулся к морю, давая Дине справиться с собой.

– Вы не обращайте внимания. Уже три года прошло, как маму похоронила, а как вспомню, плачу.

– Это депрессия, ее надо лечить,- посоветовал мужчина.

А женщина вытерла пухлыми пальцами глаза и продолжила:

– Вот гулял мой муж, гулял, да так и ушел. В один день вещи собрал, на «Ладу» сел, и уехал. Я с работы пришла, а дома пусто. Дочки уже в городе учились. Они у меня обе в сотовой компании работают, замужем, внуки.

– А у Вас какая работа, тяжелая ?

– Работа почтальона никогда простой не была, а в последнее время прямо невмоготу стало. Мало того, что всякие уведомления, квитанции в срок надо разнести. Бегаешь, как Савраска, и в грязь, и в стужу, так еще и продукты и вещи обязали продавать клиентам. Спору нет, помочь бабушкам - дедушкам, отчего же нет?

Я, как своих подопечных пенсионеров увижу живыми, так душа поет.

Ведь многие маму помнят, всегда добрым словом поминают. Она в войну тринадцатилетней девчонкой повестки и письма разносила.

Однажды прихожу к бабе Клаве, ей восемьдесят два, а ее дома нет. А куда же она может пойти? На улице буран и мороз под тридцать. И свет горит в зале. Хорошо, что передохнуть решила, слышу, скулит кто-то, тихонько так. Сначала думала, что ветер за окном, а потом дошло - в погребе это. Упала моя старушка, ребра сломала, сил подняться не было. Так я ее оттуда пока вытащила, сама думала, что в этом погребе останусь.

Лекарства всегда в город езжу им покупать, и вкусняшек всяких. Список целый. Кому колбаски, кому халвы, а товары что на почте, так те втридорога. Даже на конфеты такая накрутка, что мне стыдно их людям предлагать, при их то пенсиях.

Так ведь и с этих копеек каждая бабушка тебе рубликов десять отдаст, потому что уважает. Не везде телевизор есть, а ты ходячее радио. В основном спрашивают, кто когда умер, и записывают, чтобы не забыть помянуть. Вот такая развеселая жизнь. Вот Вы обиделись, что я сама сумку хотела везти, так для меня она легкая, моя с почтой и товаром килограмм двадцать весит. Велосипеды современные не выдерживают, ломаются, новый купить - денег нет, а починить не дешевле. Молодежь даже по-соседски за деньги все делает. Бизнес.

А заболеешь, так сразу стращают: "Выгоним, молодых наберем". А где их взять-то, молодых, все в город уехали. Те, что остались, крутятся: кто-то магазин держит, кто-то самогон варит. А самые дерзкие, те лес валят.

Я не жалуюсь. Мне дочки помогают, в город все зовут.

Вечером иду, еле ноги волоку, а дома хозяйство ждет. Думаю, да катись оно все в чащу дремучую. Уже и свиней хотела бросить, да дочек жалко, хочется свежины им подбросить, а то начитаешься в этом интернете про всякую отраву из Америки да Китая.

Гуннар согласно кивал головой, а думал о своем.

Его дочка тоже погналась за лучшей жизнью, из учительницы переквалифицировалась в сборщицы грибов. Правда, замуж вышла, муж попался хороший, финн, экономный, но не жадный. У них в Финляндии все такие. Пришлось дочке вспоминать свои навыки. Такие свитера вяжет, что от дизайнерских не отличишь. Кто не знает, думает, что из самой Канады привозят.

Жена была бы жива, не пустила бы, наверное. А так, что Гуннар мог сделать?

Сам в больнице, операция после перелома сложная, реабилитация долгая, все сбережения ушли. Потом жена, словно долг свой выполнив, тихо угасла.

Дочь без работы, кому в поселке русский язык нужен? Как мать схоронила, подалась за лучшей жизнью в Европу.

Он увидел, как Дина положила кипу распечатанных писем на столик, но хозяйка, она же повар, уже принесла заказ. Огромные, воздушные картофельные цеппелины, плавающие в домашней сметане, с зеленью.

Дина попробовала, но блюдо было слишком горячим, и она продолжила рассказ.

– Это благодаря дочерям я Джона встретила. Подарили мне на день рождения ноутбук. У нас как раз интернет в район провели, по оптоволокну, скоростной.

Сколько радости было, по скайпу внуков каждый день видеть, словно они рядом, только за щеки не ущипнуть.

Я письма людям носила, а самой мне писем не приходило, даже электронных. А однажды открываю емайл, мне дочки на бумажке адрес и пароль написали, а тут письмо от него, от Джона. На первое письмо я ответила, что не знаю английский, через переводчик Гугл перевела, отправила. А следующее письмо на русском, правда, на ужасно каком, но понять можно. Писал, что жена не дождалась с войны, променяла на молодого. А дети выросли, и так одиноко. И всю жизнь свою я ему описала, и он мне. И такие слова писать стал, с уважением сначала, а потом и с лаской.