Причалы любви. Книга первая
Шрифт:
А уже вплотную подходила та пора, когда продолжительные ссоры стали не удовлетворять, и только шаг оставался до жестокой необходимости – делать больно друг другу. И в это время обнаружилось, что Любочка Дикина ждет ребенка.
Два последующих месяца привели их в совершеннейшее заблуждение. Это были месяцы счастья, любви, прощения, покаяний, догадок и клятв. Виктор Щербунько великодушно отказывался от аспирантуры, Любочка Дикина уговаривала его не делать этого. Виктор Щербунько стал через день ходить в кино с супругой, Любочка Дикина – читать книги. Казалось, все у них утряслось, все пришло в давно ожидаемую норму семейных отношений. Но через два месяца случился ужасный скандал, в котором Любочка открылась Виктору Щербунько с совершенно неожиданной стороны. А все вышло из-за пустяка.
– Витя, кроватку мы поставим сюда? – спросила вечером Любочка, сосредоточенно рассматривая комнату.
– Конечно, – невнимательно ответил он.
– Почему «конечно»?
– Но ведь ты ее хочешь поставить сюда?
– Пока я только советуюсь с тобой…
– Мне кажется, здесь ей самое место, – Виктор Щербунько и в самом деле одобрял выбор Любочки.
– А мне кажется, – Любочка остановилась напротив сидящего на диване Щербунько и побледнела, – тебе это все равно…
– Ты ошибаешься, Люба.
– Нет, тебе все равно!
– Господи, Люба, да ведь еще и кроватки-то нет, – Щербунько через силу улыбнулся. – Мы как в том анекдоте, когда цыган отлупил сына за то, что тот хотел покататься на несуществующем жеребенке.
– Так тебе, значит, смешно? – голос Любочки задрожал. – Ты еще издеваться изволишь?
– Люба…
– Ты подло обманываешь меня. Ты… ты… постоянно думаешь о своей Марине…
Любочка заплакала, потом повалилась на диван, и закончилось все это дикой истерикой, которой Виктор Щербунько никак не ожидал, а потому растерялся и долго не мог сообразить, что надо делать.
Все это он мог бы тут же простить и забыть, если бы Любочка не затронула имя Марины. Это был недозволенный прием, который не могла оправдать даже расстроенная психика беременной женщины Значительно позже Виктор Щербунько понял, что он с самого начала недооценил женскую интуицию, в порыве откровенности рассказав молодой жене о Марине в юмористических тонах и тем самым полагая, что скрывает истинное положение вещей… Конечно же, этого ему делать не стоило.
V
III
– Вот видите – я вас узнал.
– Лена испуганно подняла голову и, увидев парня из самолета, нелепо спросила:
– Да?
– Конечно! – Парень весело улыбнулся и протянул руку. – Володя.
Лена, ничего не понимая, машинально дала пожать свою руку и смущенно ответила:
– Лена.
– А я вас уже месяц ищу, – с обезоруживающей простотой сообщил парень, – с того самого дня.
Они стояли у прилавка магазина, куда Лена забежала после работы купить стиральный порошок, и теперь она с тревогой оглянулась, боясь встретить знакомых. Но, кроме двух старушек, оживленно обсуждавших какие-то новости, в магазине никого не было, и она немного успокоилась. А успокоившись, уже несколько иронично спросила Володю:
– И зачем же вы меня искали?
– Не знаю… Я вас почему-то запомнил.
– У вас хорошая память.
– Не обижаюсь.
– И часто вы так запоминаете?
– Случается, – Володя засмеялся, и Лена тут же почувствовала, как смущенная растерянность вновь возвращается к ней. Она быстро взяла первый попавшийся порошок и пошла к кассе. Но сразу испугалась своей решительности, того, что могла обидеть этим незнакомого человека, и, оглянувшись, слегка улыбнулась ему.
– Но на месяц поисков меня никогда не хватало, – сказал Володя уже на улице.
– Что же с вами случилось теперь?
– А шут его знает. Я просто запомнил вас, и помнил все время, и все время хотел увидеть. А почему… Да я и сам не знаю – почему. С вами такое никогда не случалось?
– Нет.
– Тогда вы счастливый человек.
– Почему? – улыбнулась Лена.
– Довольно-таки тошное занятие искать незнакомого человека, не зная, зачем это делаешь.
Они пошли по центральному проспекту, под лучами медленно увядающего солнца, и каждую минуту мог встретиться кто-то из знакомых, и уже давно пора было распрощаться с невольным попутчиком, но Лена никак не могла найти для этого предлог. Близость парня, его уверенная походка, его манера говорить волновали Лену, обезоруживали, и ей стоило больших усилий остановиться и наконец сказать:
– Ну, вот мы и пришли. Мне сюда.
– Вы работаете в детском садике?
– Нет. В детском садике у меня дочка.
– Интересно было бы на нее взглянуть. – Володя пристально посмотрел на Лену и неожиданно спросил: – Мне не надо было вас искать?
– Я замужем… У меня, как видите, дочка…
– Мне не надо было вас искать? – упрямо повторил Володя и легонько тронул ее за руку, пытаясь заглянуть в глаза.
Первый раз в жизни Лена почувствовала, что теряет над собой власть, что чужая воля значительно сильнее ее воли и что этой воле легко и страшно подчиниться. А Володя пристально смотрел на нее, и его рука все еще лежала на ее руке, и Лена невольно отступила на шаг, боясь, что они могут наделать глупостей.
– Нет, – тихо сказала она и отвела взгляд.
– Это вы говорите искренне? – задумчиво спросил Володя, и Лена поняла, что, если она сейчас ответит утвердительно, он уйдет и уже никогда более не вернется. Она беспомощно взглянула на него и еще тише ответила:
– Нет…
Вечер мягко заходил над городом. На фоне увядающего солнца над высокими трубами комбината поднимались красные столбы дыма. Из-за острова показался белый нос пассажирского теплохода, и над Амуром поплыл длинный низкий гудок – с теплохода запрашивали стоянку у дебаркадера.
– Вот и хорошо, – глубоко вздохнул Володя и отпустил руку Лены. – Вот и славно…
I
X
После патрульного облета тайги, после двух часов утомительного, изматывающего сидения у иллюминатора самолета Володя Огоньков (Огонек, как давно уже звали его в отряде) с великим удовольствием выпрыгнул на землю, жадно вдохнул свежий воздух, потянулся и с блаженством сказал:
– Красота! Какая же красота на земле!
– Красота – ночью на два виража, – нарочито лениво обронил Венька, тоже потягиваясь, тоже блаженно щурясь на солнце и жадно раздувая широкие ноздри.