Причалы любви. Книга первая
Шрифт:
– Охальник! – весело рассмеялся Огонек. – Только бы поохальничать, бесстыдник.
Шутка, видимо, была старая, так как они еще лениво посмеялись и неторопливо пошли по зеленому полю к подсобке, отведенной для них начальником аэропорта. «Аннушка», успевшая за это время дозаправиться, вырулила на взлетную полосу, чтобы облететь еще один квадрат тайги и вымучить за два часа еще одну группу парней из дежурного звена.
Перекусив в буфете аэропорта, Огонек и Венька улеглись на поляне, закурили и стали наблюдать за разморенными пассажирами, бесцельно кружившими по бетонным дорожкам.
– Дурацкая работа, – лениво сердится
– Иди в пожарную часть, – посоветовал Огонек, – там будешь только загорать.
– А уж это – шиш! Это не по мне. Парашютист-пожарник куда ни шло, а чтобы просто пожарник… Не-ет, не по мне это. – Венька сощурился и далеко отшвырнул окурок. – А вот сейчас бы на пляж, к девочкам, а еще лучше – к пивной бочке.
– Губа не дура… Давай вздремнем?
– Давай, – Венька вздохнул, – может, сон хороший приснится.
– Счастливо посмотреть.
– Спасибо.
Они проснулись, лишь только «Ан-2» коснулся шасси бетонной полосы. Отработанным чутьем, с первого взгляда поняли, что все нормально, пожаров нет и пока не предвидится и что на самом деле можно мотануться на городской пляж.
– Славно, – обрадовался Венька.
– Ничего, – поддержал Огонек.
И в это время из динамика послышался хрипловатый голос Виктора Петровича Скворцова.
– Звено Огонькова – на тренировочный прыжок!
– Глупо, – покачал лохматой головой Венька.
– Примитивно, – согласился Огонек.
Они поднялись с мягкой, пряно пахнущей земли, всем своим существом ощутили ее под ногами, вспомнили, как выглядит она с километровой высоты, порадовались предстоящему чувству свободного падения над нею и неторопливо направились к своей подсобке…
Что-то подсказывало в этот день Огоньку, что сегодня он должен встретить Лену. Это чувство он испытывал утром, во время патрулирования тайги, тренировочного прыжка, не покидало оно его и сейчас. И даже более того, весь день он переживал такое ощущение, словно бы Лена где-то рядом, видит его, наблюдает за ним, и он невольно подтягивался, невольно озирался, ожидая увидеть ее внезапно, как это случилось в прошлый раз в магазине хозяйственных товаров…
Был седьмой час вечера, когда они пришли на пляж, разделись и бросились в воду так поспешно, словно бы река через мгновение могла пересохнуть. Размашистыми саженками они вымахали далеко от берега, в полосу течения и понеслись к утесу, в опасный волнолом. Они оба хорошо знали и ценили риск и теперь шли на него сознательно, рассчитывая на свои силы и умение. Кипящие волны – споткнувшееся о подводные камни течение – они пролетели столь стремительно, что страх появился только за ними, в полосе мертвой зыби, образующейся за утесом. Здесь, в этой стоячей воде, они неожиданно ослабли, размякли от миновавшей опасности и с трудом погребли к берегу, где уже толпились многочисленные зеваки. Что и говорить – такое можно было увидеть не каждый день.
– Дураки, – переводя дыхание, проворчал Венька, как только они выбрались на берег и растянулись на песке. – Выпендрились!
– Умными не назовешь, – тоже ворчливо откликнулся Огонек.
– Вот бы Петрович увидел… Представляю…
Огонек огляделся. Он впервые попал на так называемый малый пляж, где купались и загорали в основном дети. И теперь здесь моржами лежали десятка полтора стариков да примерно столько же мамаш, бдительно приглядывающих за своими чадами. Старики, видно было по всему, недружелюбно отнеслись к их «подвигу», делавшему как бы вызов их немощи, покою и царствованию на этом пляже. Мамаши же поглядывали более благосклонно, с грустью припоминая свои несбывшиеся девичьи мечты. Что касается ребятишек – они были покорены беспрекословно. И вот в это время, оглядывая малый пляж, Огонек увидел Лену. Не раздумывая ни секунды, он вскочил и пошел к ней. Перешагивая через ноги какого-то «моржа», услышал брюзгливый тенорок:
– Отвести бы и сдать на спасательную станцию…
Огонек усмехнулся, хорошо представив, как берет их с Венькой этот обладатель тенорка под руки и ведет на станцию. Венька, привычно топавший следом, поощрительно предложил:
– А ты отведи. Мы не против.
Тенорок презрительно промолчал.
– Наживут пенсию и портят людям нервы, – торжественно добавил Венька.
Они подошли к Лене и не сговариваясь легли рядом с двух сторон.
– Здравствуйте.
– Вы ставите меня в неловкое положение, – нахмурилась Лена, – нельзя же так, в самом-то деле…
– Здравствуйте, Лена.
– Здравствуйте.
– Что мы натворили?
– Не понимаете? – Лена с упреком взглянула на Огонька, и только теперь он вспомнил, что она замужем. Вот эта женщина, лежащая рядом на песке, читающая какую-то книгу, была замужем. Огонек в это верил с трудом. Лена и образ замужней женщины, с которыми он раньше никогда не сталкивался, не укладывались в его голове. Казалось, она шутит, играет в семейную жизнь и вот-вот признается в этом.
– Огонек, – предупреждающе окликнул Венька, – ты выбрал не тот парашют… С этим можно и не приземлиться.
– А ты мог бы и погулять пока, – огрызнулся Огонек, – не подслушивать чужие разговоры.
– Пожалуйста, – Венька поднялся.
– Знаете, я как-то не представляю вас замужней женщиной, – признался Огонек, – не могу.
– Вам придется с этим смириться, – усмехнулась Лена. – Ваш друг в этом отношении гораздо сообразительнее.
– Может быть, – рассеянно согласился Огонек.
– И что это вам в голову взбрело? – Лена села на песке и с любопытством взглянула на Огонька.
– Что именно?
– Мимо утеса…
– А-а, вы об этом… Просто так. От нечего делать.
– Это заметно
– Да?
– Очень…
– Знаете, Лена, – Огонек тоже сел и задумчиво посмотрел на Амур, – у меня такое чувство, что вы будете моей женой…
– Вот как! – изумленно взглянула на него Лена. – Однако…
– Я верю в предчувствие, Лена, – перебил Огонек, – уже сегодня утром я знал, что встречу вас. Как видите – встретил.
X
В этом месте сопки расступились словно бы для того, чтобы пропустить между собой удивительно светлоструйную речку с не менее удивительным названием – Грустинка. Кто, когда дал ей такое имя – трудно было предположить, но более удачного названия для нее и представить невозможно. Между елово-пихтовыми берегами с тихими плесами и потайными рукавами струила свои воды Грустинка, насквозь пропитанная горными снегами, таежной хвоей и дикими просторами. Кипела Грустинка на перекатах, тревожно и угрюмо рокотала под высоченными заломами, светлопенными струями бросалась на голые гранитные утесы, и так от далеких верховий и до самого устья.