Причастные - Скрытая угроза
Шрифт:
Вот и сейчас, просмотрев все фотографии, ни от жены его Марины, ни от скрутившей Тимофею мозги миловидной девчонки Юли в восторг я не пришел. Если Редькин все-таки мое "альтер эго", то бишь другое я, то следует признать, что оно очень другое. А вот от Ланки Рыжиковой я неожиданно вздрогнул, и ее сверхнормативную фотографию (ни у кого больше подобных не было) так и оставил в пиджаке - от греха подальше. Полный бред.
В итоге я повесил парадный костюм в шкаф, переоделся по-домашнему в спортивную форму и сел в кресло покурить. Потом вспомнил, что неделю не курю вообще, а еще месяц назад взял за
Сигарета меня несколько отрезвила, я накрутил номер Кедра. Связи по-прежнему не было. Тогда я позвонил Вербе. Эта трубку взяла сразу, мгновенно определив меня даже не по цифрам на дисплее, а наверно, по звуку. Кажется, все Причастные еще год назад обзавелись такими примочками.
– Привет, милый!
– проворковала Татьяна.
– Привет. Ты видела материалы, которые прислал мне Кедр?
– Нет, а что это?
– Пакет досье на обитателей Покровского бульвара в Москве. А что, это самое главное, чем сегодня следует заниматься?
– Ой, Мишка, вечно ты с какой-то ерундой пристаешь, - хихикнула она, а потом вдруг добавила серьезно.
– А вообще, это может оказаться очень важным.
– Вот как?
– удивился я.
– Ты все прочти внимательно, не сачкуй. Материал, скажу тебе, подготовлен блестяще. А тебе, между прочим, скоро в Москву возвращаться. Вот и репетируй.
– Что репетировать?
– не понял я.
– Общение с этими людьми. В Москве оно станет для тебя неизбежным.
Я насторожился: либо Верба в очередной раз пудрила мне мозги обещанием возврата на родину, либо у них опять возникла необходимость внедрять меня куда-то. И тогдаs
– Послушай, я, кажется, понял. Среди этих бульварных гулен, так же как тогда в Эмиратах, скрывается наш главный враг, и вы хотите, чтобы я его вычислил.
– Не совсем так, - проговорила Верба задумчиво, - но что-то вродеs
– Хорошо, - я принял ее ответ.
– А почему сверху лежала отдельная фотография Светланы Петровой?
– Кто это?
– искреннее недоумение.
– Одна из них. Гуляет на бульваре с дворнягой по кличке Рыжий. И, между прочим, очень похожа на тебя.
– Разгонов, я все поняла! Ты без меня соскучился.
Через тысячекилометровую бездну я абсолютно ясно видел ее смеющиеся глаза и широкую улыбку.
– Ну, есть немного, - пробормотал я.
– Где уж там немного! Пора мне приезжать. Встретишь?
– Встречу, - шепнул я, воровато оглядываясь, словно Белка могла стоять рядом.
– Ну, пока, я еще позвоню.
Но она не позвонила и не приехала. Точнее, приехала, но уже много позже, когда события вокруг Эльфа закрутились в тугую и страшную спираль. А в жаркий июньский день, начавшийся деловой встречей в Кёпенике и странным звонком Кедра, все, абсолютно все складывалось удивительно нелепо. Московские досье читать не хотелось, над романом работать - тоже, Белка и Рюшик со своими проблемами вызывали неумеренное раздражение, перезванивать Вербе казалось глупостью, и, наконец, порученный мне Линдеманн
1
Дитмар Линдеманн зажал в зубах длинную черную сигарету, задумчиво покачал ею и сделался похож в этот момент на школьника, грызущего авторучку, перед тем как приступить к ответу на письменный вопрос. Но потом из полутьмы вынырнула девушка, щелкнула зажигалкой, и сходство исчезло, тем более что яркий язычок пламени на какую-то секунду высветил и безжалостно подчеркнул глубокие контрастные борозды на лице Линдеманна.
"Что ж, весельчак Дит здорово постарел за эти годы, - подумал Бенжамен Харрис, сидящий напротив.
– Да и я не молодею, впрочемs".
– Оставьте нас в покое, - попросил Дитмар, - я буду сам наливать себе виски и зажигать сигареты.
Девушка растворилась в полумраке. А Дитмар подержал бутылку на весу, рассматривая сквозь нее дрожащий огонек свечи, а потом щедро расплескал янтарную жидкость по большим коньячным фужерам. Бенжамен знал эту особенность Дитмара: настоящее солодовое виски пятнадцатилетней и более солидной выдержки, например, свой любимый "Талискер" или "Гленливет" с его богатейшим букетом и вкусом, Линдеманн всегда пил из французских фужеров "тюльпан", презирая классические шотландские стаканы с толстенным донышком. И Бенжамен вынужден был согласиться: да, так вкуснее.
Но сейчас вкус как будто и не ощущался вовсе, слишком велико было нервное напряжение.
Дитмар сам инициировал эту встречу именно теперь, хотя мог назначить и днем позже. Но чудак - он и есть чудак. Харрис выбрал, как ему казалось, идеальное место для деловой беседы - в этом элитном ночном баре они сидели только вдвоем, многочисленная обслуга была готова к любым заказам и прихотям, а случайные и тем более не случайные посетители исключались. Давно уже пора было начинать серьезный разговор, но Линдеманн все отмалчивался. Наконец, он счел возможным пояснить:
– Я жду сверхважного сообщения с Востока.
– И сколько еще?
– деловито осведомился Харрис.
– Возможно, через две минуты. А возможно, и через час. Кто б это знал, Бен!
– Ладно, - тяжко вздохнул Харрис, прикидывая, чем развлечься, и подумал про себя: "Как это русские славно говорят - сделал дело, гуляй смело. Нам же приходится наоборот".
– А вы знаете, - решил он напомнить Дитмару, - что на этой глубине обычные сотовые телефоны уже не работают.
– Знаю, - улыбнулся Линдеманн и добавил загадочно.
– У меня другая связь. Я жду сообщения с Востока.
Это прозвучало так, как будто речь шла о Древнем Востоке, где кроме курьеров и почтовых голубей ни о чем другом еще не слыхивали. Ассоциация навела Харриса на мысль.
– Ну а раз так, не заказать ли нам восточный танец?
– Нет возражений, - проговорил Линдеманн и, отхлебнув добрый глоток благороднейшего виски-молт (а это был именно "Гленливет"), прикрыл глаза от удовольствия.
"Удивительный человек!" - подумал Харрис.
Потом опрокинул свою дозу, как опрокидывают водку в России - все равно он сейчас эту марочную экзотику от маисового самогона не отличит - и дважды щелкнул пальцами поднятой правой руки.