Причастные - Скрытая угроза
Шрифт:
Циркач уехал, как собирался, в десять. Но мне пришлось проснуться еще раньше. От телефонного звонка. Нет, не по мобильнику Фила. По обычному городскому аппарату.
Никому как-то в голову не пришло, что надо бы отключить здешний телефон. Я, честно говоря, был уверен, что человек, уезжая, делает это сам или ставит аппарат в режим автоответчика. Но хозяин нашей временной хаты имел на сей счет особое мнение, или страдал рассеянностью, или - того хуже - спасался бегством. В последнем случае, мы все дружно должны были "благодарить" Циркача за уникальную находку.
Не
– Фонды снимать будем?
– поинтересовался грубый мужской голос безо всякого "здрасте".
– Будем, - не задумываясь ни на секунду, ответил я.
Почему-то такое зло взяло: вот хам! Звонит ни свет ни заря. Да еще и не здоровается.
– Ну, тогда я выезжаю?
– Выезжай, - решительно распорядился я.
И он повесил трубку. Ему этого хватило. Ох, видать, и подставил я кого-то! Доходило уже с опозданием. Однако никто больше не перезванивал, и гости заявляться не собирались. Зато звонки теперь шли один за другим. После третьего - звали все время Игоря - я уж совсем было решил отключить телефон - спать хотелось - мочи нет! Но четвертый утренний страдалец неожиданно позвал Толю, и я попросил продиктовать номер, который он набрал. А пока звучали в трубке цифры, я с ужасом осознал, что сам не знаю номера. Осталось сообщить, что здесь таких нет (это была правда), а уж бывал ли тут подолгу некий Анатолий, жил ли в квартире или случилось обыкновенное для Москвы телефонное недоразумение - этого я не знал, хоть режьте меня. Но в любом случае, отключать аппарат от городской сети показалось вдруг неразумным. В нашем положении интереснее было все-таки начинать с телефонных переговоров, а не с перестрелки в дверях.
Прежде чем Циркач уехал, я все-таки спросил его еще раз:
– Кто он, этот Игорь, который здесь живет?
– Так я, правда, не знаю, - улыбнулся Борис с безмятежностью младенца.
– Но адрес-то кто тебе дал? И кто дал телефон Васи, у которого мы забирали ключи?
– Адрес дал Виктор, я же тебе рассказывал вчера про него.
– Да, - вспомнил я.
– И этот же Виктор посоветовал тебе устроиться на работу в "Сферу"?
– Нет, телефон "Сферы" мне дала Маринка.
– А Виктор и Маринка знают друг друга?
– продолжал доискиваться я.
– Да. А что? Виктор был одно время женат на Маринке.
– Это очень плохо, - резюмировал я.
– И что, мне теперь никуда не ехать?
– Да нет, - сказал я, подумав.
– Наоборот, лучше поезжай. И джип твой нам пригодится, и вообще, если накроют, хоть не все сразу пропадем. Возьми с собой Пиндрика и звоните нам почаще. Ты-то знаешь, какой тут номер.
Циркач сказал. Я еще помнил те цифры, что мне диктовали в трубку, и вздрогнул: все они совпадали. Эх, братцы! Не очень это хорошо, когда по одному номеру спрашивают и Игоря и Толю. Вряд ли это были отец и сын. И двое братьев - тоже вряд ли. Скорее наш Игорь в известных местах представлялся как Толя. А это уже очень
– Или просто бабник, - улыбнулся Циркач на мой аргумент, и был по-своему прав.
Что ж, дай Бог, если так. Но все равно из-за этих звонков выспаться опять было не судьба. Значит, самое время выпить крепкого кофе и готовиться к любым неожиданностям. С любой стороны. В любую минутуs Ёксель-моксель!
И все-таки сначала раздался звонок. По телефону. И голос с сильным кавказским акцентом сообщил:
– Это гаварит Ахман. У тэлефона Балшаков?
– Так точно, товарищ Ахман!
И что это за игривое настроение на меня нашло? А главное, я еще не сразу вспомнил, кто такой Ахман, и, наверно, подобным способом пытался ускорить процесс восстановления в памяти: слово за слово, время потянуть, все как-нибудь само собою и выяснится. И выяснилось быстро. Ведь следующая реплика была такой:
– Балшаков, ты зачэм убил моих лудей?
Интересно, случайно брякнул или прикалывается, цитируя "Белое солнце пустыни"? А вроде таким серьезным выглядел, когда рядом с Эльфом шел. Теперь-то уж я хорошо вспомнил, кого из них звали Ахманом. Хромой. Седоватый старикан из гостиницы "Вязники".
Я только не знал, что ему ответить. И Ахман повторил, доверительно перейдя в обращении на кличку и старательно поумерив акцент:
– Ты зачем убил моих людей, Крошка?
Какие уж тут шутки, голос более чем серьезный, мрачный, почти трагический. И ответ на вопрос нужен серьезный. "Белое солнце" в такой ситуации вспоминать без толку.
– Только затем, чтобы они не убили моих, Ахман.
– Будет разбор, Крошка.
– Не будет, - возразил я жестко.
– Ты борзый, - сказал Ахман почти ласково.
– Но разбор будет. Хоть вы и без понятий. Ты, наверно, думаешь, что разбор - это перестрелка. Нет, я просто хочу поговорить с тобой. Я видел твоих ребят в деле и совершенно не имею желания ссориться с вами, тем более убирать вас. Зачем, друг мой? Я хочу па-га-ва-рить.
Акцент его снова сделался заметнее, будто он теперь специально подчеркивал свою нерусскость. А я подумал: "И где это он видел нас в деле? Из-за кустов, что ли, наблюдал. Или нас там снимали, на даче Павленко? Все может бытьs Но на черта мне душеспасительные беседы с вором? На откровенный криминал мы еще ни разу не работали и не будем. Приедут с разборкой прямо сюда - ничего, отстреляемся как-нибудь. Девятая рота выстояла, и мы сдюжим".
– Боюсь, что нам не о чем разговаривать, Ахман, - сказал я спокойнее прежнего.
– Ты борзый, - повторил он еще раз.
А потом произнес очень странную фразу:
– Но смертный приговор уже вынесен, поэтому нам есть о чем поговорить. Смертный приговор - это серьезно, Крошка.
Я лихорадочно соображал, о чем это он, кому смертный приговор, но, видно, Ахман специально нагнетал обстановку - хитрый старикан! И мне пришлось спросить чуть дрогнувшим от растерянности голосом:
– Кому смертный приговор?
– Пока - нэ тебе!
– этакая тонкая шуточка в духе Иосифа Виссарионовича.