Причастные - Скрытая угроза
Шрифт:
Ника. Здравствуй, Юра! Ну, что тут у вас?
В этом месте записи очень долгая пауза. А потом - следующий диалог:
Линдеманн. Ах, Юрка-Юрек, неужели ты думаешь, что старика Линевича можно так просто перехитрить?
Семецкий. Я не думаю - знаю. Я уже перехитрил тебя. Ника, прости! Очевидно, с этими словами Эльф вынимает пистолет и приставляет его себе к виску.
Ника (истошно). Не делай этого! (Очевидно, бросается к Эльфу, а Дитмар хватает жену за руки и не пускает, дальнейшие слова явно обращены к Линдеманну.) Отпусти меня, слышишь, отпусти! Что же ты делаешь, сволочь! Ты хочешь, чтобы он умер? Отпусти! Я никогда
Линдеманн (глухо). Ты врешь.
Ника (почти спокойным голосом). Наверно. Наверно, я вру. Просто я хотела сказать, что с тобой мне никогда не было так хорошо в постели, как с ним. Потому что ты, Димыч, в первую очередь думаешь о себе. И только с Юркой,s только онs это незабываемо... s
Новая долгая пауза.
Линдеманн. Уходи. Я тебя отпускаю.
Семецкий. Спасибо, Димыч.
Линевич. На здоровье, Юрек. Посмотри, а вот это кто?
Линевич показывает Семецкому чью-то фотографию. Чью именно, установить не удалось.
Семецкий. Димыч, ты с ума сошел? Это же Ника.
Линевич. Нет, дорогой, смотри внимательно.
Ника. Юрка, что он говорит? Я ничего не понимаю.
Семецкий. Я тоже. Димыч просто сошел с ума.
Линевич. Взгляни, Ника. Разве это твоя фотография?
Пауза.
Ника. Нет. Ну и что?
Линевич. Он любит ее, а не тебя. А теперь можешь уходить.
Ника. Это какой-то бредs
Семецкий. Димыч, ты дурак. Иди ко мне, Никаs
Далее в фонограмме некий шум. Очевидно, Ника бросается к Семецкому, роняя что-то. В финале легко различимы два звука: пистолетного выстрела и взрыва. Интервал между ними строго соответствует указанному в тактико-технических данных специального взрывного устройства.
5.
Линдеманн находился в непосредственной близости от закладки Си-4 весьма солидной массы, вот почему его труп ни в одном из протоколов опознания не значился. Эльфа и Нику от эпицентра взрыва отделяло несколько метров, благодаря этому изучение фрагментов тел позволило экспертам предположить: они двое в момент гибели стояли, крепко обнявшись.
Ну а результаты теракта в целом получились довольно бледненькие: погибших всего пять (с Линдеманном в комнате были двое телохранителей), пострадавших - тринадцать (десять человек из обслуги резиденции с несерьезными травмами и три случайных пешехода с легкими царапинами).
А вот стекла вылетели почти во всем квартале.
До самолета мы добрались благополучно, даже стрелять не пришлось. Документы предъявляли повсюду, где надо, держались индеферентно. И только Циркач был какой-то серый с лица.
– Ты, наверно, в Нику влюбился, которую не видел ни разу, - пошутил я более чем мрачно.
– Наверно, - сказал Циркач и гадко отпарировал: - А ты, наверно, в Эльфа влюбился.
Он был почти прав. Такие люди, как Юриуш Семецкий, мягко говоря, не часто встречаются, и отношение к ним у меня особенное. Нет, я не слишком верил его пьяному ночному монологу, заимствованному из какого-то фантастического романа, а последние слова про Нику звучали и вовсе полнейшим бредом. Но с другой стороны, я чувствовал явное раздвоение сознания, будто бы одна половинка мозга сохраняла здоровый скепсис, а другая истово верила во всю эту романтическую чушь. Ведь была сигарета, зажженная от пальца, и был Вроцлав, где он убежал после дозы мощнейшего анестезирующего средства, и было досье на Эльфа, в котором подтверждалась его многократная гибельsВпрочем,
Весь опыт общения с Эльфом заставлял меня восхищаться этим человеком.
– Он был сильнее меня и так и ушел из жизни победителем. А ты говоришь "влюбился"! Смешной ты, Циркач!..
Последние слова я, кажется, произнес вслух.
Циркач не ответил.
Мы сидели в ресторане аэропорта Фюльсбюттель в ожидании рейса на Москву, и на меня вдруг навалилась такая тоска! Вы не поверите, почудилось, что жить на этом свете больше не за чем. Что я уже все-все сделал - и хорошее, и плохое, и для своей страны, и для своей планеты, - и теперь вообще не нужен никому. Даже моим друзьям. Даже моей Шушуне, потому что теперь я стал другой, я - уже не я, потому что мир опустел без Эльфаs
Дурдом!
Я зажмурился. Помотал головой и сказал:
– А что, ребятушки, давайте закажем себе литр водки и все вместе выпьем на посошок!
– И ты?
– осторожно поинтересовался Фил.
– Ну, конечно, работа-то закончена. Что я, не человек?
Я уже встал и решительно двинулся к стойке бара.
Фил догнал меня. Сгреб в охапку и потащил обратно к столу:
– Только не это!
Я подчинился, сел. Шкипер проговорил тихо:
– А может, правда, выпить? Чего такого?
– Да ты что?
– зашипел на него Фил.
– Чечню забыл, что ли? Или не знаешь предыстории? У Крошки с каждой дозой эффект получается все мощнее. Если он сейчас выпьет, он же до Москвы пешком пройдет быстрее самолета и живого места по пути не оставитs
Фил нес чудовищную ахинею, я даже хотел засмеяться. Но вместо этого сжал кулаки до белизны в костяшках, уронил на них голову и заплакал.
6.
Генерал-майор Кулаков притащился ко мне в Бадягино, как всегда, неожиданно. Хорошая погода, как назло, закончилась, похолодало резко и противно. Зарядили дожди, посыпались в тихие заводи Жидохманки золотые листья с деревьев, а все еще зеленая трава вмиг сделалась грустно пожухшей от ночных заморозков. Впрочем, рыбачить в такое время самое оно, однако настроения не было. Мы просто побродили по скошенным полям, по проселкам и опушкам, подышали сырой сентябрьской свежестью.
Я уже успел перезабыть многое из того, что случилось летом, и начал путаться в фамилиях персонажей, точно так же, как в Берлине путался в названиях улиц. Дагестан меж тем уже полыхал вовсю. В Москве грохотали чудовищные взрывы, хоронившие под обломками домов десятки и сотни людей. Стамбульский и даже гамбургский теракты казались рядом с ними несерьезными, опереточными. Короче, полным ходом шла самая настоящая война в России, а параллельно - предвыборная кампания. Одно к другому как бы не имело никакого отношения, и это было противно.
Внезапно вспомнилась давнишняя история с нашим увольнением из славных рядов легендарной и непобедимой.
– Дядя Воша, а вот скажите, я ведь так и не спрашивал ни разу, почему нас вышибли тогда из штатных бойцов "невидимого фронта"? То, что не за нарушение Устава, я и сам понимаю.
– Ты удивишься, Крошка, но ответ будет очень коротким. После знаменитой атаки под Бамутом, они там, наверху, элементарно наложили в штаны. Испугались всех вас пятерых, но особенно тебя. Непредсказуемый боец спецназа - это страшное оружие.