Причём тут менты?!
Шрифт:
— Невски авеню! — глуповато объявило татуированное подобие Божие с заднего сиденья.
На канале Грибоедова мы свернули налево, через десяток метров остановились.
— Иди, пошукай Энди! — приказал Атас девчушке.
Восемь вечера! Много вместил в себя день! Уже восемь… а Невский проспект в это время освещен все-таки лучше, чем закоулки Васильевского острова, я бы постеснялся показаться у станции метро «Канал Грибоедова», на «Климате», вместе с такой девицей! Татуировка все же не колготки, правильно Атас, пусть идет одна! Правда, меня всегда интересовало: кто же все-таки «канал» бедного Грибоедова? Может, персы?
Во всяком случае, они его доканали!
Хлопнула дверца.
— Что за галиматья? — спросил Атас.
— Про наркомана? Не знаю. Почему это ты у меня спрашиваешь?
— Потому что ты их такой же херней развлекал. Столь же вразумительной. Думаю, они так отомстили. Просто не захотели тебе сразу сказать, когда ты им фотографию показал. Про Энди.
— Значит, считаешь, этот Энди действительно что-то знает?
— Или знал. Это укладывается. Кто-то должен был что-то знать.
— Думаешь, его…
— А почему бы он тогда не пришел сегодня?
— А… э… хм!
— Что-то ты совсем плох. Держи, еще одна таблетка. Мотор не шалит? Нет? Тогда глотай. В бардачке пакетик сока, достань, запей…
— Буль… выходит, если эта… это создание не отыщет сейчас Энди на «Климате», мы поедем искать труп?
— Думаю, так!
— Буль-гуль-кху! — поперхнулся я. — Тьфу! Тогда, может, если она нам сейчас его живого не приведет, оставим ее тут? При виде жмуриков дамы обыкновенно издают такие звуки, которых мои барабанные перепонки не выдерживают!
— Сам-то ты выдержишь?..
— Ну…
— Жаль, до твоего дома дальше, чем до Лиговки. Но ничего. Заедем к Энди, потом я тебя обязательно домой закину. Полежишь, оклемаешься.
— Угу. — Кофеин уже начал действовать, бодрость — или нечто похожее — разлилась по мышцам, но мокрая вата из головы не исчезла. — Атас, ты тормозни у аптеки, но-отропила купим…
— Да! Черт! Забыл! Лекарь же тоже его тебе рекомендовал! Или церебролизин внутривенно.
— Если внутривенно, она сейчас не поймет… вон, видишь, идет… одна… без Энди… может, оставим ее здесь?
— Не обязательно же труп лежит в квартире! — резонно возразил Атас. — С ней нам все же будет проще осмотреть его комнату, а это надо бы сделать. Так, замолчали…
— Никто его не видел! Давай, спортсмен, жми на Лиговку! Пивка хотите, мальчики?
Неизвестно, кто из нас больше разозлился: Атас явно обиделся на «спортсмена», а я вознегодовал, что вообще кто-то может пить пиво. Меня, чувствовалось, первая же бутылка уморит. А их у мисс Татуировки было четыре. Видно, старушки у метро продолжали свой бизнес, невзирая ни на какие указы мэрии…
— Не люблю «Балтику»! — рявкнул я.
Атас развернул тачку, мы снова вырулили на Невский и рванули к площади Восстания, пытаясь обгонять впереди ползущие агрегаты. Мисс Татуированные ножки на заднем сиденье плотоядно, смачно, с первобытной жадностью и юношеским энтузиазмом давилась пивом и в наказание всю дорогу слушала «Жемчужных» с Яковлевым. Я не стал выключать их даже тогда, когда Атас на пару минут исчез в аптеке на углу Невского и Фонтанки за моим ноотропилом.
Когда мы оставили по левую сторону Московский вокзал, я был уже почти в норме. «На утро пил» — незаменимое лекарство! В моей голове многое прояснилось, и я, вспомнив, что мы давно не докладывались в «Астратур», вновь набрал личный номер Корнева.
— Да?
— Игорь? Кажется, мы нашли зацепку, покойник вчера разговаривал с неким Энди, кличка Достоевский… сейчас заедем к нему. Как у вас?
— Продолжаем проверку левых притонов, Дима, — вздохнул он так, словно ему лично приходилось проверять всех девушек по этим подпольным заведениям. — Но вы уж, пожалуйста, дайте мне адрес, куда едете, этого Энди…
Корнев и впрямь устал, обыкновенно он выражался глаже.
— … во избежание повторения вчерашнего, чтоб нам, не дай Бог, не пришлось завтра все по новой устанавливать.
Оптимист! Бодрящий намек! Я продиктовал адрес.
— Так. Я зашлю эти координаты нашим диспетчерам, заодно попрошу поспрашивать по моргам. — Корнев невольно подтвердил мрачную гипотезу Атаса.
— Спроси, сколько адресов проверили, сколько осталось… — попросил Атас, выкрутив руль.
Мы свернули в довольно мрачный дворик.
— Около половины, — ответил Корнев, — нашли довольно много забавного для твоих коллег, журналистов-гробокопателей, но по нашему делу — ничего! Но не отчаивайся, если это действительно «дикие коты», а никакая другая версия просто не укладывается, то найдем мы твою Алену. Найдем.
Еще бы! Алена их нисколько не интересовала, но вот стрелки — я верил, что «Астратур» выложится, но их найдет.
— Ладно, закончите — отзвонитесь. И, Дима, звони все же Свиридову, он в диспетчерской. Я его проинструктировал, и он полномочен принимать решения. Удачи!
Корнев дал отбой.
Атас остановил свою тачку у черной дыры парадной:
— Здесь?
— «Покойник… вчера разговаривал… с Энди»… — со странными интонациями в голосе процитировали с заднего сиденья мою недавнюю реплику.
— А ты думала, мы шутки шутим?! Ищем коллапсы, крекинги и котурны? — зло спросил Атас. — Пошли!
Она посмотрела на нас с ужасом, но из машины вылезла и, не задавая вопросов, повела за собой.
Лестницу в этом подъезде никак нельзя было назвать занюханной — если б кому-нибудь в голову пришло узнать, чем там пахнет, он бы в момент лишился обоняния. В лифте так и просто кто-то нагадил, поэтому, стараясь дышать через рот, мы поднялись на четвертый этаж: по лестнице. На середине подъема мисс Татуировка ойкнула, остановилась.