Причём тут менты?!

Осокин Дмитрий

— А ведь могла бы раньше вспомнить! Сегодня днем, ну не днем, хотя — днем, в общем, перед концертом по ящику показывали, ну, этого вашего друга, эту же фотку… — задумчиво произнесла она.

— Только не заморачивайся сейчас на этом, пошли! — попросил я.

Дверь открыл нам неопрятный коротыш лет сорока с печальным взглядом, из-под допотопных узких очочков, но с пышущими здоровьем румяными щечками. Мы с Атасом отступили на шаг в полумрак и предоставили вести переговоры мисс Татуировке. Она казалась бледней обычного, оно и понятно. Мне тоже становилось все больше

не по себе — и уже не из-за плохого самочувствия. Она еще не знала, что скорее всего мы пришли искать труп.

— Что происходит с Энди?! — с ходу начал орать на нее коротыш.

Мельком я отметил спокойное выражение лица Атаса.

— Простите, Игорь Викентьевич, а он дома? — она, оказывается, могла быть вежливой!

— Я спрашиваю, что с ним происходит?!

— Ой, а что такое?

— Не пошел сегодня на вашу идиотскую тусовку как ее…! Заперся в комнате, не выходит и на этой своей гитаре такое что-то заунывно-похоронное тренькает — с ума сойти!

Я не силен в патологоанатомии, но, по-моему, трупы не увлекаются музыкальными импровизациями, даже и похоронными. У меня отлегло от сердца, я с усмешкой взглянул на Атаса. Тот хранил невозмутимый вид.

— Вот-вот, мы и пришли проведать, не заболел ли, думаем, Энди, надо заглянуть к нему… — рассыпалась девочка. — Вы нас не пропустите Игрьвкнтч? Я вот с друзьями тут…

Критически осмотрев нас с Атасом и особенно задержав взгляд на моей повязке, коротыш с подозрением протянул:

— Ну-у-у… что-то у тебя сегодня, Лена, странные друзья какие-то, что-то культурные они на вид. Ну да проходите, только он изнутри в комнате заперся, не знаю…

Он так и остался стоять, разинув рот, пока мы проходили мимо: аккуратно подстриженный Атас в легком рыжем кожане, я в дорогом черном пальто… Нам даже захотелось добить его и спросить, можно ли снять обувь, но потом мы решили этого не делать. Никогда не нужно перегибать палку. Здесь это было явно не принято.

Коридор в этой старинной квартире безусловно понравился бы старику Фрейду: темный, длинный-длинный-длинный и очень узкий. Лена (что-то многовато тезок: Лена- Алена, Атас-Энди!) уверенно провела нас по этому прямому проходу до высокой белой деревянной двери. Потянула ручку. Затем постучала.

Доносившиеся из-за двери душераздирающие пассажи — тут уже наверняка возликовал бы Шнитке! — смолкли, послышались крадущиеся шаги.

— Чего надо? — спросил ломающийся молодой голос с непонятной агрессией.

— Энди, привет, это я, Тэту! Можно к тебе! Есть пиво!

«Тату»! Подходящая кличка!

Донесся звук поворачиваемого в замке ключа, дверь распахнулась, на пороге плохо освещенной комнаты показался подросток с бледным, испуганным лицом. Когда он заметил за спиной мисс Татуировки нас с Атасом, его глаза округлились от ужаса и чуть не выпрыгнули из орбит, как у Джима Керри в «Маске». Нервно сглотнув, он попытался захлопнуть дверь, но Атас, конечно же, подготовился к такому повороту событий. Стремительный шаг вперед, он уже в комнате и, пресекая попытку хозяина заорать, легонько хлопает его по солнечному сплетению.

— Тс-сс! Не кричи, это друзья. Объясни ему!

Едва не выронившая от возмущения пакет с пивом девочка укоризненно взглянула на Атаса.

— Зачем вы его? Энди, это кайфовые чуваки, нормальные.

Я зашел последним и увидел все, что ожидал увидеть: плакаты и граффити на драных обоях, диванчик, на нем — гитара, один из томов Кастанеды в мягкой обложке. В комнате был только один раздолбанный стул, обшарпанный письменный стол, на котором стояло сразу три пепельницы, и книжный шкаф, вовсе не интересовавший меня в тот момент. Поскольку девица уселась на стул, мне пришлось опустить свой зад прямо на Кастанеду.

— Номер машины? — жестко спросил Атас.

— Но я ничего не знаю, честно!

— Ха-ха! А почему ты не появился сегодня в клубе? Не потому ли, что увидел по телевизору эту фотку? Ну!

— Ничего я не видел!

— Что, и парня на фотке никогда не видел? Учти, весь ваш клуб с ним вчера успел поговорить, найдутся люди, которые подтвердят, что ты с ним не только болтал, но и выходил, не правда ли, Лена?

— Колись, Энди, ничего они тебе не сделают, — она нервно отхлебнула пива, такая роль ей определенно не понравилась.

— Да.

— Что — «да»?!

— Я тоже с ним говорил.

— Что ты ему рассказал о девушках, быстро! Он ведь о них спрашивал?

— О них… Только я ничего ему не рассказал. В смысле, не больше, чем другие…

— Так дело не пойдет! — Атас присел на край стола. — Дима, что скажешь?

— Типичное для подросткового периода инфантильное упрямство! — пояснил я, закуривая. — Плюс характерная для переходного возраста замкнутость. Все это не доводит до добра.

— Угу! — Атас тяжело посмотрел на Энди и попытался найти другой подход. — Слушай внимательно… Факты: вчера ты общался с покойным дольше других. Думаю, и плодотворнее. Сегодня ты увидел его фото по телевизору и испугался. Значит, ты не такой дурак, чтоб не понять, что ты — единственная ниточка к убийцам. Ты его на них как-то навел. А ниточки обычно обрывают. Дальше.

Если ты сейчас расскажешь нам все, что знаешь, убивать тебя у тех ребят не останется необходимости. О них будут знать многие. К тому же, уверен, их успеют раньше найти. А тебя защитят. Ну?

Энди трясся от страха. Раньше такое мне доводилось видеть лишь по телевизору в гротескных комедиях. Но сейчас смешно никому не стало. Мисс Татуировка, оказалось, умела быть и серьезной:

— Решайся, Энди! Он правильно говорит! — нервно сказала она. — Хлебни пив ка… может, травки хочешь? У меня есть…

Когда Энди взял открытую бутылку пива, руки у него тряслись, как у артиста Лебедева в спектакле «Энергичные люди». Мы с Атасом терпеливо дождались, пока он попадет горлышком в рот, покляцает зубами о стекло…

— Ладно… — наконец сказал парень. — Он о тетках спрашивал, действительно. Они за день до него приходили. Ничего чувихи. А концерт — дерьмо. Такая лажа эти «Раз»! Я вышел покурить еще до конца, думал в скверик податься… Увидел, как они в холле из телефона звонили мужику какому-то…