Причина смерти
Шрифт:
— Да, это подделать трудно.
Мы свернули на Малверн. Дождь бросил в стекло россыпь мелких капель. Я с трудом сдерживала себя, чтобы не произнести слова, которые буквально вырывались из меня. Когда мы выехали на Кэрри-стрит, моя нерешительность уже перешла в отчаяние. Я хотела сказать Уэсли, что мы приняли верное решение, но точка в отношениях — это одно, а чувства — совсем другое, и с ними покончить не так просто. Я хотела спросить о Конни, его жене. Хотела пригласить его домой, как бывало раньше, и прямо спросить его: почему он больше мне не звонит? Уходящая
— Возвращаешься сегодня в Фредериксберг? — спросила я.
Он помолчал, потом ответил:
— Мы с Конни разводимся.
Я удержалась от комментариев.
— История длинная, и разбираться в ней придется, наверно, еще долго. Слава богу, дети уже выросли. — Он опустил стекло, и охранник, узнав меня, махнул рукой — проезжайте.
«БМВ» с шумом покатился по пустынной, мокрой улице.
— Можно сказать, получил по заслугам. Конни едва ли не год встречается с другим, а я и не знал. Хорош профайлер, да?
— Кто он?
— Подрядчик во Фредериксберге, выполнял какую-то работу по дому.
— Она знает про нас? — Конни всегда мне нравилась, и я понимала, что, узнав правду, она возненавидит меня.
Машина свернула на подъездную дорожку, и Бентон ответил лишь после того, как припарковался у входной двери.
— Не знаю. — Он тяжело вздохнул и посмотрел на свои сжавшие руль руки. — Скорее всего, какие-то слухи до нее доходили, но Конни на слухи внимания не обращает. Знает, что мы много времени проводим вместе, ездим по делам и все такое. Думаю, она считает, что у нас чисто деловые отношения.
— Мне из-за всего этого ужасно неприятно.
Бентон снова промолчал.
— Живешь в доме? — спросила я.
— Она сама решила уехать. Перебралась в квартиру, где они с Дугом могут спокойно встречаться. Это подрядчика Дугом зовут. — Он хмуро смотрел в стекло, и я, не выдержав, повернулась и взяла его руку.
— Послушай, я хочу и готова помочь, чем только могу. Но ты сам должен сказать, что мне нужно сделать.
Бентон взглянул на меня, и в какой-то миг в его глазах блеснули слезы. Я подумала, что это слезы по Конни. Он все еще любил ее, и мне, хотя я и понимала все, видеть проявление этих его чувств не хотелось.
— Я не многое могу себе позволить. — Он откашлялся. — Особенно сейчас. Да и в следующем году тоже. Этот парень, с которым она, любит деньги и знает, что у меня кое-что есть… ну, то, что досталось по наследству. Не хочу остаться с пустыми карманами.
— Но ведь Конни сама ушла от тебя. Как ты можешь все потерять?
— Все сложно. Мне приходится быть очень осторожным. Я хочу, чтобы дети не потеряли ко мне уважения. — Он посмотрел на меня и убрал руку. — Ты знаешь, что я чувствую. Пожалуйста, постарайся оставить все как есть.
— Ты знал о ней в декабре, когда мы решили прекратить…
Он перебил меня:
— Да, знал.
— Понятно, — чуть слышно выдавила я. — Мог бы тогда же и сказать. Мне было бы легче.
— Легче бы не было.
— Спокойной ночи, Бентон. — Я вышла из машины и направилась к дому. Я даже не обернулась, чтобы посмотреть ему вслед.
Люси играла Мелиссу Этеридж, [19] и я обрадовалась, что племянница со мной и что в доме музыка. О Бентоне я приказала себе не думать, как будто для этого нужно было всего лишь перейти в другую комнату и запереть дверь на ключ.
19
Мелисса Этеридж — американская рок-певица, обладательница премий «Оскар» и «Грэмми».
Люси, кивнув мне, прошла на кухню. Я сняла пальто и бросила на стол сумочку.
— Все в порядке? — Она плечом толкнула дверцу холодильника и, захватив яйца, отошла к раковине.
— Вообще-то все погано.
— Тебе надо поесть, и — на твое счастье — готовлю сегодня я.
— Люси… — Я прислонилась к стойке. — Если кто-то пытается выдать смерть Эддингса за самоубийство или несчастный случай, тогда все последующие угрозы и интриги вокруг офиса в Норфолке приобретают смысл. Но зачем нужно было угрожать кому-то из моих подчиненных раньше? У тебя способности к дедукции — скажи мне.
Она уже положила в микроволновку багет и теперь взбивала яичные белки. Ее стойкая приверженность диете действовала на меня угнетающе, и я никак не могла понять, как ей удается продержаться так долго.
— Прежде всего, ты не можешь утверждать, что кому-либо из них угрожали в прошлом, — сухо, деловым тоном ответила Люси.
— Да, не могу. По крайней мере, сейчас. — Я начала готовить кофе по-венски. — Я очень хочу расставить все по своим местам. Ищу мотив и ничего не нахожу. Кстати, почему бы тебе не добавить сюда луку, петрушки и молотого перца? Да и щепотка соли не повредила бы.
— Хочешь, я тебе такую сделаю? — спросила она, продолжая работать венчиком.
— Мне пока не хочется. Может, съем попозже немного супа.
Она посмотрела на меня.
— Мне очень жаль, что все так погано.
Я знала, она имеет в виду Уэсли, а она знала, что я не буду о нем говорить.
— Мать Эддингса живет неподалеку. Пожалуй, с ней стоит поговорить.
— Сегодня? Вот так, ни с того ни с сего?
— Может быть, она и хочет поговорить о нем именно сегодня, вот так, ни с того ни с сего. Ей лишь сообщили о смерти сына, и ничего больше.
— Да, — проворчала Люси. — С Новым годом.
7
Искать адрес или номер телефона долго не пришлось — мать умершего репортера была одной-единственной по фамилии Эддингс, жившей в районе Виндзор-Фармс. Жила она, если верить городской адресной книге, на тихой, уютной, зеленой Салгрейв-стрит, известной богатыми участками и сохранившимися с XVI века особняками — Вирджиния-хаус и Эйджкрофт, перевезенными сюда в 1920-х годах из Англии в громадных контейнерах. Когда я позвонила, было уже довольно поздно, и голос хозяйки звучал сонно.