Причина смерти
Шрифт:
– О, вот и папик нарисовался. Как-то ты слишком молод. – Ухмыляется, крутя на пальце цепочку с ключами.
– От двери моей отошел. – Спокойно предупреждаю его.
– А че так? Давай я тебе бабок заплачу за часок с ней, нормальная же давалка.
Я говорил про цепь? Теперь мне наглухо срывает резьбу, на которую была та цепь прикручена. Резким движением хватаю его за ворот, выталкивая в подъезд, захлопываю второй рукой дверь, сжимаю в кулак и впечатываю ему в скулу. Если уж решили драться, парни, то всегда бейте сразу в лицо. Витя даже опомниться не успевает, получает второй удар, отталкиваю его в соседнюю дверь. С грохотом впечатывается в неё, ошалело
– Я сказал катиться отсюда, еще раз повторить? – Голос мой спокоен, но всё тело как натянутая струна. Давай, мальчик, напросись на продолжение.
– Сука. – Вытирая кровь с губы рукавом, он кидается на меня, чего я и ждал.
С огромным удовольствием даю ему ударить себя в грудь. Парнишка видимо совсем не дрался раньше. Уличная драка – это не кино. Не умеешь правильно сжимать кулак, направлять удар и вкладывать силу - всё, ты будешь асфальт рожей подметать. Его удар для меня не больней кулачков Софьи. Пока он отводит руку назад, налетаю на него, сбивая с ног, даже кепка слетела. Хватается за мою футболку, утягивая вниз. Наклоняюсь, снова впечатываю кулак ему в челюсть, после чего он разжимает руку. Отхожу, даю ему подняться. Думал, что он свалит, но нет. Кидается опять. Цепляемся друг другу в плечи, пытаемся забороть друг друга, но в итоге не замечаем, что подошли к краю лестницы, и вместе скатываемся вниз на пролет. Поднимаюсь на четвереньки, мне здорово досталось ступенькой по ребру и затылку, но раскисать некогда. Парень валяется на спине и стонет, подползаю к нему, хватаю за грудки и замахиваюсь. Прикрывается руками, зажмурившись.
– Ещё раз хоть подумаешь у ней – убью. Понял? Понял, сука? – Кричу на него. Быстро кивает в ответ, мыча. Отпускаю, с трудом поднимаюсь на ноги и взбираюсь по лестнице, держась за перила. Ещё и коленом приложился, трудно на ногу опираться. Софья открывает дверь. Встревоженная, напуганная. Подбегает, подныривая мне под руку и помогает зайти в квартиру, усаживает на пуфик. Болезненно морщусь, пока она закрывает дверь, но так доволен, не поверите.
– Ох, досталось же тебе! Сейчас принесу холодное! – Убегает на кухню и возвращается с двумя упаковками замороженных овощей.
Одну с облегчением водружаю на колено, вторую прижимаю к ребрам. Откидываюсь спиной к стене, выдыхая.
– Не надо было, Саш, я бы прогнала его, это мои разборки. – Причитает, разглядывая содранные костяшки.
– Соф, замолчи. – Терпеливо прошу её.
Молчания хватает на пару секунд, затем ощущаю на ободранных руках тепло и удивленно опускаю глаза. Девушка держит мою руку и прижимается губами к ране. Просто замираю в потрясении.
– Спасибо. – не смотрит на меня, голову на колено мне положила, глаза закрыла.
Я видел её взгляд. Видел, как она кивнула мне. Да, она хотела этой драки. Сама дала сигнал, спустила поводок. Но меня это не злит. Это ещё одно напоминание, что я живой. Живые иногда хотят набить кому-нибудь морду. А у меня, кроме желания, есть еще умение и повод. Свободной рукой аккуратно глажу её голову, зарывшись пальцами в мягкие волосы. В голове вакуум. Ни одной мысли. Пару минут стеклянного состояния, потом убираю руку. Не могу. Не должен.
– Мне надо переодеться и в душ. – Поднимает голову и послушно встает.
Иду мимо, беру из комнаты чистую одежду, забираюсь в ванну, поливая ушибы холодной водой. Адреналин схлынул, оставив пустое удовлетворение. Дворового пацана из меня не выбить, каким бы интеллигентным я не пытался выглядеть. Выхожу из ванны и слышу, что в комнате у Софьи доносятся звуки из телевизора.
– Заходи. – Отзывается девушка.
Открываю дверь. Свет выключен, лежит под одеялом в пижаме, по телевизору идет какой-то из фильмов Marvel. Закрываю дверь, молча ложусь рядом, подставив руку, на которую она опускает голову. Обнимает меня свободной рукой и уютно прижимается. Нет, я ничего не хочу и не жду. Внутри мирный штиль. Просто молча смотрим фильм, иногда вместе тихо смеемся на смешных моментах. Сам не знаю, в какой момент уснул.
26.
Предновогодняя суета окружила город, забралась под кожу каждому человеку. Став старше, мы теряем ощущение волшебства и праздника. Для нас эти дни означают толкучку в переполненных магазинах, пробки, поиски «где отметить», нарезание салатов, закупку алкоголя и минералки на утро первого января, дежурное обращение президента с бокалом шампанского в руках и размышления о всем том, что за этот год не сбылось.
Но я совсем не узнаю себя, стоя сегодня на кассе. Ритмично выстукиваю ногой под новогодний шлягер, доносящийся из динамиков торгового центра, улыбаюсь своим мыслям и измученным сотрудникам. Не удерживаюсь от покупки ароматных мандаринов и сладких булочек с корицей. Дожидаюсь своей очереди, чтобы празднично упаковать подарок для Софьи и, щёткой убрав снег с машины, выезжаю домой. С улыбкой вспоминаю её восторг три дня назад, когда я приволок домой пушистую ёлку, которую мы вместе наряжали. Даже вспомнили детские уроки труда, вырезая снежинки.
За эти четыре с небольшим месяца я привык жить. Не заставляю себя, не страдаю. Встаю утром, не задавать вопросом «зачем». Очень жду вечеров, когда Софья выбирается из комнаты, и мы можем пообщаться или сходить куда-то перекусить.
– Софья. – Зову её, зайдя домой.
В ответ тишина. Отряхиваю снег с куртки и обуви, быстро прячу подарок в диван на кухне, служащий до сих пор моим спальным местом. Смотрю на настенные часы и хмурюсь. Она уже должна была быть дома. Сегодня Новый Год, а попросили заказчики приехать, но обещала, что буквально ненадолго. Может, застряла в пробке или из-за высокого спроса не может вызвать такси? Набираю её, но не отвечает. Видимо, уже на пути домой и не слышит. Стараюсь думать о хорошем, ставлю чайник греться и включаю компьютер. Строительство банка начнётся только весной, но я уже по уши в делах. Очень требовательные заказчики.
Чайник издает щелчок, и я поднимаюсь заварить чай. С кружкой в руках подхожу к окну и смотрю на улицу. Время уже девять вечера. По улице снуют семьи, люди поют песни, поздравляют друг друга, зажигают бенгальские огни. Снова набираю Софью, но опять безрезультатно. Только убираю телефон на подоконник, как из заехавшей во двор чёрной «Ауди», выходит она. С большим букетом красных роз. Машет водителю и идет к подъезду. Застываю у окна, в полном раздрае. Через минуту звякают ключи, раздается щелчок замка и топот ног.
– Я пришла! – Раздается звонкий голос.
Ну пришла и пришла, че орать? Играю в молчанку, как маленький обиженный ребёнок.
– Саша! – Зовет из коридора.
Отпиваю глоток чая и оборачиваюсь, услышав её шаги и шелест фольги за спиной.
– Чего не отзываешься? Оглох? – Улыбается, щеки розовые, волосы немного мокрые у корней от снега.
– На кухне горит свет, машина во дворе, моя одежда и обувь в коридоре - естественно я дома. А вот где была ты – это вопрос. – Слежу за тем, как она достает кухонные ножницы и обрезает стебли у роз. – И откуда веник?