Приди и победи
Шрифт:
После принятия пищи коллеги вернулись в РОВД. Инга сразу же завладела вниманием шефа и передала информацию по Хачериди. Она взломала базу данных Федеральной службы безопасности, и в личных делах не обнаружила ни одного упоминания грека.
— Может быть, у них не одна, а несколько баз данных — в зависимости от доступа секретности? — предположил Бестужев
— Я тоже так подумала и полезла глубже. Я обнаружила несколько секретных отделов, занимающихся всякой хренью. Вы не поверите, но, например, есть подразделение, которое…
— Инга, —
— Виновата, шеф. В общем, снова — пустота, тупик.
— Неужели никаких зацепок?
— Отчаявшись, я попросила помощи у одного хакера из Малайзии. В реале я никогда с ним не встречалась, но его клиенты всегда оставались довольны результатом. В его резюме в даркнете значится, в том числе, и взлом систем мировых спецслужб. Я попросила его пройтись широким бреднем по базам в поисках нашего секретного агента.
— И каков результат?
— Найдено одно совпадение.
— Отлично, какое?
— Ох, чую, не понравится оно вам, шеф…
— ИНГА!!!
— Ладно-ладно. Как вы, наверное, знаете, Интерпол собирает в своих архивах, разбросанных по всему миру, историю преступлений и расследований так глубоко во времени, как только может. В последние десять лет большая часть этих архивов была оцифрована. Среди них — уцелевшие сквозь века протоколы некоего Эжена Франсуа Видока. Знакомая фамилия?
— Конечно, это французский бандит, впоследствии перешедший на сторону полиции. Его еще называют “отцом уголовного розыска”. Но он жил лет двести назад, какое отношение это имеет к нашему греку?
— Да похоже самое что ни на есть прямое. В 1819 году его бригада "Сюрте" устроила облаву на одну из масонских лож, где, по слухам, не брезговали человеческими жертвоприношениями. В результате операции были арестованы семнадцать человек, некоторые имели высокие фамилии. Один из арестованных записан в протоколе как Лозелло Парисович Хачериди.
— Полный однофамилец? Предок? — начал набрасывать версии капитан.
— Все может быть. Но портрет дан такой: невысокий субъект с лишним весом.
— Ну такое описание и Наполеону подойдет, — улыбнулся Бестужев.
— Согласна. Но вот еще немного про одежду. При аресте конфискован сюртук из дорогого сукна леопардовой расцветки.
— Леопардовой, значит, — Инга с капитаном в упор смотрели друга на друга. Эту странную любовь Хачериди к вещам леопардового цвета заметили все. То шарф на нем, то платок в кармане пиджака. Один раз видели его в леопардовых носках, в другой — он надел ужасно негармонирующую с образом рубашку. Ремешок от часов, ремень для брюк, запонки, дорогая булавка — всегда на греке был элемент гардероба с леопардовым цветом. Всегда. — Спасибо за информацию, Инга. Если обнаружишь что-то еще, сразу сообщай.
— Ясное дело, шеф.
Через двадцать минут он рассказал о полученной информации Булдакову. Они
вызвали на связь генерала Морозова. Тот выслушал очень внимательно, но поверить в
услышанное был не готов. В свою очередь, поделиться с коллегами ему самому было
нечем. Все его запросы упирались в глухую стену. Чаще всего он получал такой отлуп:
Хачериди — человек конторы, наделенный очень большими полномочиями.
— Сплошной тупик, — резюмировал Морозов. — Но не верю я этому греку.
— Да никто ему не верит, — в сердцах сказал Бестужев. — Я сделаю все, чтобы добраться до правды. Если наш секретный агент имеет хоть какое-нибудь отношение к убийствам, я его засажу надолго.
На этом совещание завершилось. Выходя из кабинета полковника, Бестужев не обратил внимание на открытую дверь соседнего кабинета. А зря — за ней, прижавшись к холодной бетонной стене, стоял секретный агент Лозелло Парисович Хачериди собственной персоной. И очень недобро улыбался.
Глава 17. Бумаги Бестужева
Как и боялся Бестужев, относительное спокойствие, царившее в городе последние несколько дней после массового самоубийства паломников, оказалось лишь затишьем перед бурей.
Новым актом этого театра абсурда стали массовые признания в совершенных ритуальных убийствах. Люди словно посходили с ума. Наркоманы, бездомные, душевнобольные жители Владимирской и ближайших областей брали вину за совершенные Мистером Х преступления на себя. Они толпами приходили с повинной в отделения полиции, писали письма в федеральные ток-шоу и в интернет-приемную Президенту России. Личные страницы в социальных сетях превращались в исповедальные комнаты — в многословных текстах люди называли причины своих поступков, рассказывали, каким образом они убивали иностранцев, а некоторые — даже предоставляли списки будущих жертв.
Все эти бредни стекались в отдел Q. Инга жаловалось, что сама скоро сойдет с ума, если не прекратит изучать эти записки сумасшедших.
— У нас что — столько больных людей живет? — сокрушалась она. — Я уже в магазин за продуктами боюсь выйти. Мне кажется, что меня в очереди на кассу окружают одни психи.
— Не повезло нам, сейчас же еще и традиционное весеннее обострение, — вставил свои пять копеек Олег. — Нынче стать психом — плевое дело. Открой интернет, посмотри на фото трупа сальвадорца внутри Золотых ворот. И можешь сам смело вызывать санитаров.
Бестужев понимал, что коллеги вымотаны этим делом. Но не мог позволить расслабиться ни им, ни себе. Хорошо хоть Хачериди подтянул дополнительные резервы экспертов из соседней, Нижегородской, области.
Капитану казалось, что в свете последних событий их отношения с греком стали более натянутыми. Общение стало более сухим, казалось, грек предпочитает его обществу разговоры с Ингой и Олегом. В конечном итоге Бестужев решил, что всему виной — его подозрения в причастности Хачериди к происходящим событиям. Дескать, если подозреваешь в чем-то человека, то относиться к нему, как раньше, уже не получится.