Придон
Шрифт:
Он умолк, поклонился, Щажард нахмурился, буркнул:
– Ладно, иди проследи, чтобы на кухне ничего не подгорело. Мне удалось спастись от ночевки в шатре, это надо отпраздновать.
Когда пошел в переднюю комнату, навстречу выбежала Кледия, взволнованная, слегка побледневшая. Она бросилась ему на шею, спросила торопливо:
– Тебя отпустили? Или только заскочил по дороге на минутку?
– Все закончилось, – ответил он весело. С удовольствием поцеловал ее в щеку, обнял за плечи. Она попробовала повести его к столу, что уже накрывали спешно, но Щажард
– Ого! Что это?
– Я заказала кое-что из новых платьев, – ответила она торопливо. – Старые уже не налезают… да и пора обновить.
Он смерил взглядом сундук, кивнул.
– Да, ты права. Новые платья… это хорошо. Рад, что ты не забываешь хорошо одеваться, а то есть жены, что, едва выйдя замуж, тут же превращаются в безобразных нечесаных баб. Ты же у меня всегда стараешься быть красивой, желанной, манящей… Открывай, посмотрим, что ты выбрала!
Она сказала, запинаясь на каждом слове:
– Щажард… муж мой… пристало ли тебе… моему повелителю… мужчине… зреть женские тряпки?
– Ничего, – сказал он бодро. – Ты моя жена! Все, что тебе интересно, интересно и мне.
Она побледнела, в глазах страх перешел в панику, она заломила белые руки, сказал умоляюще:
– Щажард, ты голоден, ты устал… Позволь позаботиться о тебе! Позволь накормить, обласкать, дать отдохнуть…
Он отмахнулся беспечно:
– Дорогая, я не так уж и устал. Просто люблю побыть таким, каков есть: с горбатой спиной и толстым животом, а не выпрямлять спину все время и втягивать живот, как делают артане! Открывай, посмотрим твои платья.
Голос его звучал весело, но настойчиво. Она вздохнула, сказала тихо:
– Сундук… сундук заперт!
Щажард пожал плечами:
– Но разве тебе не передали с ним ключ?
– Да, – сказала она слабым трепещущим голосом. – Да… мне передали ключ…
Он протянул руку:
– Давай, я сам открою.
Она запнулась, последние капли краски покинули ее всегда румяные нежные щеки. Пролепетала едва слышно:
– Там ничего интересного для мужчины… Я ведь слабая женщина… Тряпки, бусы, ожерелья….
– Это ты уже говорила, – напомнил он. – Давай ключ.
– Он там… – прошептала она, – там, в задней комнате… Я оставила его там.
Щажард пошевелил пальцами.
– Принеси.
Она повернулась, пошла к дверям во внутренние покои. Ему показалось, что ее всегда прямая спина слегка горбится, а в дверях она задела плечом косяк. Он ждал долго, наконец Кледия вошла в комнату, бледная, с ним старалась не встречаться взглядом, быстро отдала ключ и тут же поспешно вышла.
Щажард с ключом в руке повернулся к сундуку. Тело отяжелело, ноги начали вздрагивать, он отступил и сел в мягкое кресло.
За окном медленно угасал багровый закат. Небо неспешно темнело, зажглись звезды. Вошел Новак, неслышно зажег светильники и ушел, ступая, как опытный охотник, под ногой которого не хрустнет даже былинка. От светильников, что заправлены дорогим душистым маслом, по комнате потек сладковатый аромат.
Лунный
Дважды заглядывал Новак, сообщал тихим голосом, что ужин перестали разогревать, выбросили собакам, готовят новый. Щажард, не глядя, велел удалиться, взгляд по-прежнему устремлен на сундук. Что сделал бы артанин – понятно. И как поступил бы простолюдин из любой деревни – тоже не тайна. Но он – державный деятель, он мудр, он умен…
Поморщился кисло, при чем тут мудр, при чем тут умен. Его Кледия – хорошая и ласковая жена, что родила ему шестерых, четверо выжили, сейчас уже хозяйничают в собственных землях, и гости наезжают редко, но наезжают. Всякий раз целуют и обнимают их обоих. И любят обоих.
Снова поморщился, при чем здесь дети. Ради мнения детей не пошевельнет и пальцем. Но с Кледией он в самом деле прожил двадцать лет, и хотя бывали ссоры, недопонимания, но это были хорошие двадцать лет.
Он хлопнул в ладоши. Вошел Новак. Щажард подозвал, приблизил лицо к его уху и прошептал:
– Возьми ребят покрепче, что умеют держать язык за зубами. Выкопайте в саду яму поглубже. Этот сундук закопайте так, чтобы и следа не было видно. Все понял? И – навсегда забудем сегодняшний день.
Новак кивнул. Лицо оставалось таким же неподвижным, как и раньше.
– Все будет сделано, хозяин.
Ключ Щажард сунул в карман, чтобы выбросить, когда окажется снова далеко за городом.
Глава 25
За последние пять лет Тулей дал втянуть себя в две бесполезных войны со Славней, к тому же затеял строительство огромного портового города в удобном заливе, защищенном высокими скалистыми берегами от бурь и штормовых волн. Пришлось насыпать высокий мол из огромных глыб, их возили издали, народ роптал, налоги почти удвоились, а потом настроили кораблей, нагрузили товарами, первая же буря утопила весь флот.
Тулей, стремясь восстановить все заново, велел поднять налоги, корабли настроили снова, но на этот раз их перехватили вантийские пираты. В третий раз Тулей приказал создать хороший флот боевых кораблей, набрать и обучить умелых моряков-воинов, чтобы сопровождали торговые караваны. Это добавило новые налоги, на что города ответили уже не ропотом, а гневными выступлениями беричей и богатых горожан. Их поддержала беднота, города переставали платить подати вообще.
По совету Щажарда разгневанный Тулей велел непокорным городам собрать для нужд армии по телеге золота, по три телеги серебра и по десяти тысяч коров с каждого города, а также прислать для службы при дворце сыновей самых знатных беров. Это сочли как требование предоставить заложников, волнение охватило целые провинции. И в это время стали поступать сведения, что артане уже собирают на своем берегу реки огромную конную армию.