Приговор Бешеного
Шрифт:
— А теперь рассказывайте, — потребовала она, когда все закончила.
— О чем?
— В какую переделку снова вляпались?
— Так и рассказывать-то нечего, — пожал плечами Савелий, — когда выходил из самолета, поскользнулся…
— Упал, очнулся — гипс? — подхватила с усмешкой Лана.
— Ну вот, сама все знаешь.
— Ты мне баки-то не заправляй, говори, что на самом деле было!
— Лана, откуда такой жаргон? «Баки» какие-то! — деланно возмутился Савелий. — Не хватало, чтобы ребенок всего этого набрался еще до рождения.
— Ну-ну… — Лана не мигая посмотрела в его смеющиеся
VII. Тучи сгущаются
Андрей Ростовский не стал звонить Вишневецкому и рассказывать о похищении своего сына, чтобы лишний раз не беспокоить его, понимая, что у Олега и без этого хватает забот. Интуиция его не подвела: Олег действительно очень много сил тратил на то, чтобы гасить конфликты, возникавшие то в одной его подшефной фирме, то в другой.
Ему давно стало ясно, что идет целенаправленная война с Ассоциацией «Герат». Понимал он и то, что Жарковский не тот полководец, кто начал эту войну. Кому-то «афганцы» действительно очень сильно наступили на любимую мозоль. Кроме того, судя по решительным, но осторожным действиям, эти «кто-то» не добиваются полного уничтожения или развала Ассоциации, нет, им явно хочется заставить «Герат» работать на себя: слишком лакомым кусочком является эта фирма.
У Олега были обширные связи во всех структурах власти, начиная от милиции и кончая правительством России, но все его попытки отыскать того, кто стоит за организацией этой травли, оканчивались ничем. Либо этот «кто-то» был настоящим профессионалом своего дела и умело маскировался, либо он был настолько мощной фигурой, что на него никто и подумать не смел.
Черт бы побрал этого невидимку! От бессилия Олег хрястнул кулаком по столу. Где же тот был, когда он только начал создавать Ассоциацию? Когда он и его малочисленная тогда команда, с огромным трудом выбив себе полуподвальное помещение на Пироговке засучив рукава несколько недель пахали как черти, пытаясь хотя бы немного привести помещение в божеский вид. Вынесли тонны мусора, посбивали себе руки в кровь, латая полы, иногда падали от усталости и головокружения, нанюхавшись паров от едких красок.
Вместе с Олегом тогда их было всего пять человек, но они все-таки справились, и наконец их первое помещение было готово. Они вложили в него столько труда, сил, энергии и любви, что Олег издал приказ, по которому не только им самим, но и посетителям приходилось снимать обувь, чтобы пройти внутрь их первого офиса.
Олег не без ностальгической грусти вспомнил их первый заработок, с которого и начался подъем. Они впервые оказались в плюсе: до этого все уходило на оплату долгов. В тот день, расплатившись наконец с долгами, они обнаружили, что у их фирмы образовался актив в двенадцать рублей семьдесят пять копеек.
Сколько радости было на их лицах. Они троекратно прокричали «ура» и единогласно постановили пустить эти «святые» деньги на празднование радостного события. Купили две бутылки водки, три буханки черного хлеба и батон «докторской» колбасы. Мебели не хватало, и они, не сговариваясь, уселись прямо на полу в кружок и достойно отметили свою первую победу, провозглашая большие и маленькие, но очень важные для них, тосты. Было весело и шумно.
Тишина воцарилась лишь единожды, да и то на минуту, когда пришло время третьего тоста, который считается у «афганцев» святым и пьется всегда стоя. Этот тост никогда не пропускался ни в одной компании, неважно, что праздновали — Новый год, день рождения или поминки. Кто-то громко объявлял: «Третий тост!» — и все без исключения вставали, держа в руках наполненные емкости, и тостующий говорил примерно так, глядя при этом в никуда: «Друзья, вы лежите в земле, а мы остались в живых. Мы помним о вас и никогда не сделаем то, за что вам было бы стыдно. Спите спокойно. Пусть земля будет вам пухом!» После чего разбрызгивал несколько капель, как бы делясь с усопшими, и все молча, не чокаясь, выпивали до дна.
В такие моменты у всех присутствующих были очень серьезные и просветленные лица, и неважно, воевал ты или нет, были или нет у тебя погибшие друзья. Важно то, что у тебя на сердце, что в твоей душе и как ты, наконец, относишься к своим предкам.
Из воспоминаний о прошлом в настоящее Олега вернул резкий звонок телефона, который знали только близкие друзья и особо важные люди.
— Привет, братела! — услышал он знакомый голос.
— Андрюша! — обрадовался Олег. — Вернулся? Давно приехал? Как отдохнул? Объявлялся ли мой знакомый? — Он буквально засыпал приятеля вопросами.
— Стоп, стоп, — взмолился Ростовский, — не части так. Начну по порядку: вернулся сегодня, отдохнул отлично, с Серегой виделся.
— Он один был? — осторожно спросил Вишневецкий.
— Нет, не один, с Денисом и Михаилом, а с ними еще один «приятель».
— Как все прошло?
— Думаю, сегодня все и узнаем, они чуть позже вылетели. — Андрей сделал небольшую паузу, потом поинтересовался: — Судя по всему, ты ничего не знаешь?
— О чем?
— О моем сыне.
— А что с ним случилось? — с тревогой в голосе спросил Олег.
— На днях Саша был похищен.
— Да ты что? — воскликнул он. — Кто? Где? Почему сразу не сказал мне? Сколько людей нужно? Ты говори, не стесняйся, сколько потребуется, столько и будет. Уже знаешь, что хотят похитители?
— Господи, ты случаем не пулеметчиком воевал? Вопросами сыпешь, как из пулемета. Успокойся, с Сашком все в порядке, уже вернули. Я специально сказал ребятишкам, чтобы тебя не беспокоили, у тебя и своих забот хватает.
— О чем ты говоришь? — обиженно произнес Олег. — Какие заботы, если жизнь твоего пацана в опасности? Ты, конечно, выяснил, что за ублюдки пошли на это?
— Ты удивишься, но выкрасть пацана приказал этот гад Жарковский.
— Ты шутишь?
— Какие здесь могут быть шутки?
— Зачем это ему надо было?
— А затем, что эта мразь была уверена, что ты на все пойдешь ради моего сына.
— А что, он вообще-то был прав. Выходит, на тебя тоже наезжали? — задумчиво проговорил Олег.
— Что, не отстают?
— Не то слово! Не успеешь одних отмазать, другие угрожают, третьи… Ты даже не представляешь, как я устал. — В голосе Олега было столько горечи, что Андрею стало его жалко.