Приговор олигарху
Шрифт:
– Что ты молчишь? – вскрикнула она. – Ты меня презираешь! Ты меня осуждаешь! Да! Да! Я трахаюсь с мужиком, о котором не знаю ничего, кроме его имени! И мне хорошо с ним! Очень хорошо! Мне просто прекрасно!
Поняв, что говорит неправду, что ей вовсе не хорошо, а, напротив, так плохо, что хоть волком вой, Наташа заплакала, забыла о своих обнаженных грудях и принялась размазывать слезы по щекам, не в силах сдержать рвущиеся из груди рыдания.
Константин молча подошел к ней, сел рядом на постель, погладил на спине, положил руку на голову, погладил спутавшиеся, торчащие во все стороны волосы. Лицо у него было напряженное и в то же время задумчивое. Впрочем, у него почти всегда было напряженное
– Не знаешь ничего, кроме имени? – переспросил он глухим механическим голосом. – Зовут Алексеем, верно?
И, не дожидаясь ответа, добавил:
– Тебе нужно уходить отсюда. Срочно. Здесь оставаться опасно.
– Опять?! – воскликнула она. – А жить вообще опасно! Можно умереть. Тебя это не страшит? Впрочем, что это я! Ты же никогда не боялся смерти. Тебе лишь бы расправиться с твоими врагами, больше тебя ничего не интересует. А мне? Что делать мне, когда ты воюешь? Брать в руки оружие и, как верная боевая подруга, вставать рядом с тобой и плечом к плечу мочить твоих противников? А я не хочу воевать! Я не верная боевая подруга, я просто женщина, баба, которая хочет сидеть дома и ждать своего мужика, когда он вернется домой и будет ее любить. Понял ты это? Я не хочу участвовать в твоей драке, я вообще не желаю драться! Я хочу, чтобы мужик меня трахал, а не таскал за собой по всей стране, то спасаясь от наемных убийц, то сам выслеживая кого-то, чтобы всадить ему пулю в лоб! Я не соратница, Костя, я не хочу больше! Я простая баба, я только сейчас поняла, насколько я простая и как просты мои желания. Мне много не нужно! Нормальный мужик, который всегда при мне; деньги – немного, ровно столько, сколько я смогу истратить, а для этого не нужно быть Рокфеллером; и слова, простые человеческие слова о том, как ты меня любишь. Больше мне ничего не нужно. Никаких врагов и никаких проблем. Я хочу просто существовать и радоваться своему существованию. Неужели это трудно понять?!
Она замолчала, посмотрела на свои голые ноги, на обнаженный живот и груди и почувствовала себя очень неуютно в обществе Кости. Наташа потянула на себя простыню, закуталась.
– А теперь уходи, Костя! – сказала она тихо. – Я не хочу тебя больше видеть никогда. В моей жизни тебя теперь не будет.
Наташа бросила почему-то взгляд в окно, за которым по-прежнему темнело московское небо, и неожиданно для себя добавила:
– В моей жизни теперь ничего уже не будет. Уходи, Костя. Я никуда отсюда не пойду, даже если тут взрываться все начнет!
Константин смотрел на нее без всякого сожаления. Эта женщина была теперь ему абсолютно чужой. Но он не испытывал к ней и никакой ненависти, даже раздражения. Уходить он ее уговаривал не потому, что ее жизнь была для него дорога, а только потому, что она была живым существом, которое может пострадать из-за него, Кости Панфилова. А каждая подобная смерть теперь отзывалась в нем нестерпимой пронзительной болью.
– Этот Алексей пришел сюда не ради тебя, – попробовал он уговорить Наташу еще раз. – Он выслеживает меня и, как видишь, правильно рассудил, что я здесь появлюсь. Я появился, хотя для этого мне пришлось пробираться по чердакам и крышам соседних домов. Во дворе у подъезда меня поджидает еще один мой преследователь, вероятно, они работают вместе. Если бы я не знал его в лицо, я, наверное, поднялся бы сюда и напоролся бы на засаду – на этого твоего Алексея. У него очень простая цель – он хочет меня просто-напросто убить. Но когда он это сделает, он убьет и тебя, Наташа, поверь мне. Я очень хорошо знаю таких людей. Они не оставляют свидетелей своих дел.
– Плевать! – заявила Наташа. – И хорошо, что убьет. Мне все равно. Напиться хочу и трахаться, больше ничего. Если у тебя есть водка, доставай, раздевайся, раз уходить не хочешь.
Константин понял, что она никуда не пойдет. Он почувствовал, что в этой женщине проснулось желание смерти. Сам же он слишком любил жизнь, хотя и не мог объяснить почему. Просто у него была такая натура – она всегда цеплялась за жизнь, в любых ситуациях и при любых угрозах.
Уговаривать Наташу было уже некогда. Константин слышал, как открылась входная дверь. Константин был не из тех, кто суется в ловушку, поэтому шел сюда в обход, по крышам. Он засек внизу физиономию Шульгина, которого запомнил: тот был в бассейне. Как он и предполагал, путь в Наташину квартиру сверху перекрыт не был, хотя Шульгин наверняка проверил и такую возможность. Просто он не допускал, что Константину удастся перепрыгнуть прогал между крышами двух соседних домов шириной в три с половиной метра.
Но Константин пошел именно этим путем. И сейчас он устроит сюрприз неизвестному Алексею, который не догадывается, что Жиган уже прибыл на место действия, поскольку Шульгин наверняка сообщил ему, что Панфилов в подъезд еще не входил.
Дверь хлопнула, и Константин мгновенно отпрянул от кровати к стене и прижался к ней спиной. В руке его оказался пистолет, хотя он и не помнил, что вынимал его из-за пояса. Жиган напряженно прислушивался.
Наташа не отреагировала на звук открываемой двери. Она знать ничего не хотела о том, что сейчас произойдет или уже произошло в комнате. Кого-то убьют? Что ж, значит, убьют. Значит, кому-то повезет, и он не будет ломать голову над выбором – жить ему или не жить? Сама она этот вопрос уже решила.
Из прихожей не доносилось ни звука, и Константин понял, что его присутствие в квартире обнаружено. Вошедший не спешил проходить в комнату или кухню, он чего-то ждал или прислушивался к чему-то. Константин тоже ждал. Выскакивать в коридор и, вполне возможно, нарываться на пулю было бы глупо. Пусть противник первым проявляет активность.
– Наташа! – раздался голос из коридора. – Ты не ушла? Ответь мне!
«Что же ты не пройдешь и не посмотришь, ушла она или нет? – усмехнулся Константин. – Что же ты стоишь у двери и кричишь на всю квартиру? Хочешь, чтобы я обнаружил свое присутствие? Или чтобы Наташа подсказала тебе, здесь я или нет?»
Константин понял, что его противник – не профессионал. Вел он себя нелогично и по меньшей мере странно, если не сказать глупо. Профессионал сейчас изображал бы, что не подозревает о присутствии Константина, и пытался бы спровоцировать его на то, чтобы тот себя обнаружил. Но не торчал бы в коридоре, напряженно сжимая в руке пистолет.
Да зачем его вообще понесло куда-то из квартиры? И зачем нужно было устраивать эту «любовную» оргию с Наташей? Только потому, что он не мог решиться связать ее или даже убить и спокойно ждать появления Константина? Значит, этот человек не привык проявлять насилие, значит, боится борьбы, не уверен в себе.
Константин посмотрел на Наташу. Она, казалось, ничего не слышала. Похоже, что ее уже слишком мало интересовало, кто пришел, и вообще – что происходит вокруг.
«Вот и хорошо, – решил Константин. – Пусть он думает, что Наташи нет, что она ушла. Мне будет легче его обезоружить и поговорить с ним по душам. Похоже, что с Шульгиным они не в одной команде. Так кто же тогда его сюда послал? Значит, прав Белоцерковский, за мной охотится не он, а кто-то еще. Вернее сказать – не только он».
Жиган отчетливо услышал, как человек в коридоре сделал два осторожных шага, очевидно, думая, что двигается бесшумно. Но это ему только казалось. Константин сразу понял, что скрытно, не производя звуков, тот ходить не умеет.